Сибирские огни № 008 - 1990

да проходило первенство института, ну да, что-то такое было, взгля­ ды, шуточки, он звал ее Поля чудес, ревновал, она потом признава­ лась, мол, выделила его за исключительную игровую бездарность, за удивительно точный бросок, за белые до колен гольфы с красной ввер­ ху полоской, редкость по тем временам, такие симпатичные были гольфы. Ну да, все правильно, он совершенно не мог прыгать, икро- ножечные мышцы, стопа никак не работают в водном поло, и в этом смысле он был как бы безногим баскетболистом, однако играл в дох­ ленькой факультетской команде благодаря точному броску, рука пом­ нила мяч, рука чувствовала мяч, а гольфы купил в Туапсе, когда его в очередной раз потыкал Хомутов носом, в поездку взял, но играть не дал, даже с заведомо слабыми командами не дал постоять, так и болтался бездельником, таскал за командой мячи, вроде самый мо­ лодой, а стоял Пятак, большегубый, большерукий, вроде товарищ, на самом деле люто его ненавидящий, ребята его били за «пенки», а на самом деле за то, что ручки тренеру лобызал... Ах, да при чем здесь это—гольфы, Туапсе, Пятак, баскетбол, Полина—ведь не может тако­ го быть, чтоб Полина как-то закономерно проявилась из его прошло­ го, из своего и общего для них прошлого, из жизни забытой, истлев­ шей, чтоб появилась, как черт из табакерки, села вот так, среди ночи, на кухне, то прыгая за тараканом, то покручивая пустую рюмку, уве­ ренная, будто и тогдашняя она, твердая, быстрая, смешливая, вся в мышцах, свежая после душа, с шершавой от мяча ладонью, и сегод­ няшняя, с лоснящимся от крема липом, с дряблым телом, с опытом незаметной семейной жизни — это один и тот же человек, это она, По­ лина — не может такого быть. Мы умираем постоянно, каждый божий день, час, минуту, а перед смертью не врут, а мы постоянно находимся внутри смерти, не столько время нас убивает, сколько безвременье, когда не обнаружить себя ни в прошлом, ни в будущем, ни, тем более, в настоящем, которое только из будущего или из прошлого, пока они в качестве настоящего, и можно разглядеть, да и то с трудом... Стало вдруг Аркадию Петровичу скучно, спать расхотелось. С женой объяснилось просто: Виталик, старший, ночевал не до­ ма, а где-то, она не знает, где именно, сказал, что будет на дне рожде­ ния, однако в глаза не смотрел, определенного так ничего и не сказал, ну, как обычно делился, кто будет да что дарить, да почему званы эти, а не те, да что сготовят, да что надеть, всякая ерунда, детство. Ничего на сей раз подобного, тишком, молчком, юлил, темнил, или на этой квартире, или на той, вроде еще сами не знают, телефона, ра­ зумеется, нет, или на дачу какую-то поедут, зависит от обстоятельств, на самом деле сплошные фантазии, если не сказать прямо —вранье —но она, слава богу, не дура, звонила родителям, наводила справки, тех тоже с носом оставили, вот они, милые детки! Полина проговари­ вает слова, которые жгут ей душу, проговаривает с видимой аффек­ тацией, где не разобрать уже, что от чего возгорается, натуральное чувство от театрального или наоборот: «Аркадий, он проводит ночь с женщиной, это абсолютно точно, я сердцем чую, надо что-то делать, Аркадий!» Этого еще не хватало, трепыхнулся Аркадий Петрович, трепых­ нулся и сник, ну да, с женщиной, лоб здоровый, первый раз не ночу­ ет дома, ну да, хорошего мало... И что, чего теперь, спрашивается, «сердцем чуять», все нормально, паспорт уже в кармане, вымахал будь здоров, сам пускай соображает... Дальше началось то, что и должно было происходить с первой же минуты его появления в квартире (в футболе это называется задер­ жанный свисток: мяч остается у команды, против которой совершено нарушение, атака продолжается, свисток молчит, потому что оста­ новка в игре будет в пользу нарушителя, но если мяч потерян, атака сорвалась, а эпизод еще не забыт — свисток звучит, прерывая игру лишним напоминанием — возмездие неминуемо). Полину понесло, начав, как. всерда, с разумных, хотя тоже, впрочем, относительно ра- 20