Сибирские огни № 008 - 1990

дия Петровича, не было и намеком. Что ж получается, какая огром­ ная жизнь совершается на земле без его на то ведома, подумать страшно. Так ведь и он, вдруг вспыхивало, для какой-то неведомой ему жизни неведом, не существует, как бы не пыжился он существо­ вать, да для тех же ребят он вроде б родился заново, такой, как сей­ час, с бледным после купания лидом, уже закрасневшим от спирта, кого ж они знали?.. Значит ли это, что человек, переживая в длитель­ ной жизни своей множество смертей и воскрешений близких людей* даже после действительной их смерти (бедная тетя Катя) как бы мол­ чаливо не признает собственной смерти, собственного нарождения, чувствует себя постоянно тугим и целым, отвергая чужой для себя опыт, что нелепо, и, согласившись с этой нелепостью, мы сами себе подписываем приговор... А в обшем и целом они ни-ни, потому что Указ, строго с этим, потому что хозрасчет и самоокупаемость. Ну да, солидно кивал Аркадий Петрович, злоупотреблять, конечно, не сто­ ит, тем более хозрасчет, тем более самоокупаемость. А вот для рас­ слабухи, вставляли со стороны, так даже медицина советует, а, Ла­ душка? Лада Семеновна дарила улыбкой. Ну да, снова соглашался Ар­ кадий Петрович, даже усмехался в знак очевидности, по-свойски, уж для чего-чего, мол, а для расслабухи отдай не греши. А годы не те, здоровье не то, сурово добавляли ради объективности мужики. На что снова приходилось малодушно кивать, ну да, чего там, наши годы та­ кие, вот я вчера, не смог не похвастать Аркадий Петрович и выслу­ шан был с интересом... Ну да, соглашался с их жизнью Аркадий Пет­ рович, не смея, не умея подумать о том, что жизнь этих людей, такая отличная, не похожая на его жизнь, в чем-то одном и главном точно такая же, как и его, и поэтому они далеки друг от друга, поэтому и он и они так упорно цепляются за истлевшее спортивное детство, ни­ кому и никак не нужное, но надо же иметь хоть такую вот точку сое­ динения, все равно ведь человеку с человеком быть невозможно вмес­ те, но и в отдельности длить эту муку тошней тошного. Пускай хоть так, мол, надо же, двадцать лет, посчитай, сгинуло, или больше, ну да, двадцать, ведь ты, как поступил в институт, так и бросил, вот и считай... И дальше, дальше, все меньше спирта, все глубже в даль голубую, все точней и добрей память, все меньше ее, все меньше... Говорили, конечно, о чем все говорят: о деньгах, о перестройке, Об Указе, о том, кто чего про кого вычитал, а раньше не знали, а сколько и до сих пор не знаем, о дураках из спорт­ комитета, о машинах, о детях, о зарплате, как можно работать и за­ рабатывать, если с умом и без командиров, жрать нечего, дожили, с базара все, начальство, поди, на базар не ходит, сволочи они все, осо­ бенно кооперативщики, воруют внаглую, обдирают людей, как липку, зажрались, и весь сказ. С какой бы стати машина к подъезду ехала, положена машина, и на здоровье, но только от и до, только в рабочее время, а до обкома, будь добр, на трамвайчике, с народом, за три ко­ пеечки, Ельцин, поди, так и завел, и правильно сделал, чем он, скажи, от меня отличается, кровь голубая, кость белая, номера на машинах обкомовские, дома обкомовские, дачи обкомовские, поликлиника обкомовская, а жратва, а путевки, а зарплата, а пенсия, да эта пе­ рестройка им нож острый, Сталин бы их поприжал, грохнул бы одно­ го, другого, да Сталин говно, все они говно, кроме Ленина, ни одного больше путевого, чтоб для народа, а Ленина они убили, точно говорю, убили и конпы в воду, а если по совести с человеком, то человек для тебя что угодно, так, нет?.. И Аркадий Петрович поначалу не сопротивлялся такому вот нор­ мальному течению разговора, все на конференцию пытался повернуть, от любого наговора конференцией защищался, мол, погодите, голуб­ чики, ишь как складно болтать научились, на работу, видишь ли, на трамвайчике, довели до ручки страну, а теперь на партию все решили свалить, де аддадрг, есть, конечно, и в аппарате негативные явления,