Сибирские огни № 008 - 1990

нули, а фонд зарплаты прежним оставили, представляешь, гады, что делают, да ты-то как, все нормально, улыбался Аркадий Петрович, вдруг и окончательно понявший, поверивший —дома, как ни крути —дома. Это, наверное, нормально, нагуляться по жизни досыта, и вдруг оказаться у родного порога, и спрыгнуть с бортика в зеленова­ тую воду, да и не бассейн тут причина, скорей, они, ребята, да и не ре­ бята, наверное, он сам, он к себе вернулся, да и не к себе, а в то вре­ мя, когда... И много чего сообщили ему, когда сидели на бортике, не в силах победить годы, сердце, тяжесть воды, твердость мяча, не в силах справиться с фантастической —в двадцать с лишком лет —раз­ лукой, много чего сообщили ему, когда сидели и молчали на бортике, замерзая на мокром кафеле, делясь откровениями типа жить, в прин­ ципе, можно... наших надо бы собрать... команды в городе и близко не видно... Еще что-то важное, что никак не мог остановить в себе и подумать Аркадий Петрович, преодолевая воду, дыхание, слабость, закрепощенные бездельем мышцы, что-то еще просилось в память Аркадия Петровича, уже после того, как мужики постучали ему, да­ ли самому постучать, посочувствовали, поиздевались, ругнули и по­ хвалили, когда прихватил-таки пару хороших мячей, уже после этого, после разговоров на бортике, когда он тихо ползал вдоль бортика брас­ сом, то заныривая, то вытягивая шею над зеленоватой и бесцветной вблизи водой, когда сгибал и разгибал ноги, мерно, упруго, делая скорей уж символический гребок руками, привычно удивляясь после каждого гребка и заныриванья вдруг увеличившейся стартовой тум­ бе все с той же кроваво-красной восьмеркой — знаком бесконечности —на низком скошенном лбу, что-то силился он вспомнить, сказать, спросить, что-то важное...—нет, не вспомнил. — Ладно, жопа, потом поставишь,— сказал Ваня, запирая ди­ ректорский кабинет на ключ, бряцая связкой у сейфа, из которого извлек спирт в литровой молочной бутылке и бутылку шампанского «к празднику». Молодого сгоняли за закусью, молодого звали Игоре- шей, был он парнишкой вежливым, красивым, белокурым, с фамили­ ей, которая слегка ошарашила Аркадия Петровича, принадлежала она, ни больше ни меньше, мировому, неоднократному, дважды и да­ же трижды, фамилия не сходила со страниц местной печати, звучала в первомайских репортажах, когда чемпионы с флагами открывали парад, был слушок, мол, рассматривается товарищ делегатом на парт­ конференцию... А здесь он был Игорешей, был молодым, его любили за простоту, чемпионство, рассказы про заграницу, вежливость, ис­ полнительность, любили, но и держали на своем месте, потому чт!о ва­ терполисты с незапамятных времен слыли среди спортивной братии сущими бандитами со словарем, обычаями, заповедями явно бандит­ ского толка. К междусобойчику добавилась женщина, красавица, врачиха, Лада Семеновна, выходило так, что Женькина любовница, заглядывала и жена Игореши, тоже молодая, красивая, в роскошном адидасовском костюме, ей строго указали на дверь и девушка ушла отдуваться за мужиков, работать с группами. А Ваня, суетясь вместе с мужиками, бумаги сюда, стол сюда, стулья вот так, словно бы оправдывался перед Аркадием Петровичем, перед собой, перед коллективом, который с показным равнодушием наблюдал, как Лада Семеновна уютнейше обустраивала стол, серви­ ровку, хватко, знающе, со вкусом, что называется, конфетка из ниче­ го, даже пионы на столе появились, разве это пьянка, если цветы по­ середке. Ваня сдвигал пионы, чтоб гостя не загораживали, чтоб по­ лучше дошла до него мысль, выпивка на рабочем месте —не прави­ ло, а исключение, последний раз и не вспомнить, когда сгоношились, теть Катю поминали, подсказывали директору, точно, теть Кате со­ рок дней было, да ведь ты ее должен помнить, кыш, ватерпольники, помнишь? Ну да, бог ты мой, тетя Катя, растроганно кивал Аркадий Петрович, неужели умерла, натурально скорбел он, подумав, неуже­ ли жила, да как же могла она жить, если не было ее в акизци Арка