Сибирские огни № 008 - 1990

чем не изменил себе, дальше он тоже не продвинулся, а это мешает отнести по­ весть «Паводок» к числу его безуслов­ ных удач. Есть у в. Мурзакова произведения, стоящие несколько особняком от его те­ матической магистрали, хотя с ней они глубинно тоже прочно связаны. Напи­ санные в разное время и в разных жан­ рах, все эти вещи можно было бы объе­ динить в цикл и по заголовку одного из рассказов назвать «Улица детства». В основном, это рассказы о военном и послевоенном детстве — детстве, из кото­ рого вместе со своими героями вырос и сам автор и о котором не вспомнить, не написать он просто не мог. «Улица детства», «Голубятники», «Хур- да», «Без хозяина», «Любить...»—все эти новеллы полны колоритных и точных примет времени, горьковатого юмора, тонкого лиризма и светлой грусти по трудным, но бесконечно дорогим годам. Есть в рассказах и самобытные запоми­ нающиеся характеры, придающие не­ большим по объему произведениям ху­ дожественную значимость и глубину, в чем нетрудно убедиться, прочитав, к примеру, новеллу «Любить...» Сюжет ее достаточно хорошо знаком: ученик-переросток влюбляется в моло­ денькую учительницу. Но В. Мурзаков находит довольно-таки неожиданный ход, вполне, впрочем, логичный, если учесть психологию влюбившегося подро­ стка: ради того, чтобы вновь и вновь ви­ деть понравившуюся ему девушку, Коз­ лов (фамилия героя рассказа) нарочно «заваливает» переводные экзамены и ос­ тается в том же классе на следующий год. И все-таки, думаю, как бы ни повернул автор сюжет, рассказ едва ли по-настоя­ щему состоялся бы вне характера пере­ ростка Козлова. А он выписан выпукло, зримо, хотя и художественно экономно, о чем свидетельствует хотя бы такая вот деталь: «Он был не единственным переростком в нашем классе, но, в отличие от других, от него никогда не пахло водкой. От не­ го исходил запах свежих стружек и по­ та. Между рубчиками его вельветки пря­ тались опилки. Говорили, что он на себе таскает с лесозавода срезки и строит на- сыпушку. Их семья жила в бараке и кроме него у матери еще было четверо малых». В. Мурзаков, в отличие от многих прозаиков, чье творчество обращалось к военному детству, не идеализирует свое поколение, не проникается к нему одним только ностальгическим умилением. И помимо естественного в данном случае зова памяти движет им желание срав­ нить, сопоставить «день нынешний и день минувший», увидеть и показать в своем детстве то ценное и необходимое, что наверняка пригодилось бы и сегод­ няшним нашим сыновьям и дочерям. В публицистической статье «Нужны ли привилегии нашим детям?» («Сибирские огни». 1988, № 1) В. Мурзаков пишет, оглядываясь на детство своего поколе­ ния: «...Между нами и тогдашней жизнью со всеми ее противоречиями и драма­ тизмом не было никакого зазора, никако­ го предохранения, никакой соломки, мы воспринимали ее во всем многообразии без толкователей и посредников. Мы очень рано вставали перед ответственно­ стью выбора. Чтобы не быть обвинен­ ным в идеализации собственного детства, скажу, что риск покатиться по скользкой дорожке был весьма велик... И что же? Бесхозная по нынешним понятиям ре­ бятня, воспитанная часто без отцов, без жесткой родительской опеки, воспитан­ ная чуть ли не в полном смысле улицей, переполненной разного рода соблазнами и, что называется, дурными примерами, в подавляющем большинстве выросла в нормальных советских людей». А вот «судьба поколения, которое на двадцать и более лет моложе моего, которое роди­ лось и выросло после войны и воспи­ тывалось в относительном достатке, — драматичней и противоречивей». Размышляя о причинах такого пара­ докса, писатель приходит к неутеши­ тельному выводу, что мы, сориентировав все наше воспитание «прежде всего на послушание», заорганизовали и заком- плексовали жизнь своих детей, лишили их необходимой степени свободы, а с ней и непосредственного, живого контакта с действительностью. Хуже того, мы пе­ рестали видеть в детях самое главное — личность. Отсюда взаимонепонимание, конфликты «отцов и детей», социальная пассивность и инфантильность. И, под­ водя итоги своим размышлениям, В. Мурзаков в статье «Нужны ли приви­ легии нашим детям?», написанной стра­ стно, горячо, ярко, еще раз настойчиво напоминает нам, занятым собой и свои­ ми делами, средним и старшим поколе­ ниям, что «ребенок, хоть и маленькая, но вселенная, и он хочет, чтобы с ним разговаривали на равных!» Как упорно требуют этого всем своим «вздорным» поведением юные герои пьесы В. Мурзакова «Где живет домо­ вой?» братья Капраловы и Даша Василь­ кова. Сложен и противоречив мир души подростка. Задача же драматурга в дан­ ном случае осложнена еще и тем, что показать он взялся не рядовое учебное заведение, а специнтернат, или, проще, детдом, для детей, чьи родители либо са­ ми их бросили, либо лишены родитель­ ских прав, либо сидят в тюрьмах. Дашу Василькову мать бросила, когда не было ей и трех лет. Рано ушел из семьи Капраловых отец, а мать братьев находится на принудительном лечении от алкоголизма. И это, конечно, уже да­ леко не те благополучные дети, которые страдают от избытка нашей опеки. Всем пафосом пьесы автор доказывает, что ка 1 к раз наоборот, детдомовским детям, социально, морально, духовно ущемлен­ ным в силу не по их вине сложившихся драматических обстоятельств, крайне не хватает настоящего, а не показного, не формального внимания, душевного тепла и участия. И то, о чем рассказывается в пьесе «Где живет домовой?», как ни тя-