Сибирские огни № 008 - 1990

мом деле нетрудно заметить, что схему своего любовного рандеву герои Мурза- кова явно позаимствовали из плохих (зато массовых) книг и фильмов. Между тем и Федор Ильич, и Маша — натуры изначально чистые, нравственно здоро­ вые; чувства их не есть просто кратко­ временный эмоциональный всплеск, разрядка от делового напряжения. Вот почему, принимая условия и антураж «делового» адюльтера (ну, раз так заве­ дено, раз об этом на полном серьезе пи­ шут солидные журналы, показывают в кино и по телевидению), герои повести «Ищи в себе» тут же непроизвольно про­ тив них и восстают. Может быть, и пото­ му еще, что в полной мере чувствуют свою ответственность за поступки, ибо за их плечами семейный груз, работа, добрая репутация — все то, что нажи­ вается десятилетиями, что в одночасье, как рукавицу, не сбросишь. Ни измен, ни двойной жизни героев в повести «Ищи в себе» мы так и не об­ наружим. Но «недостаток» этот как раз и укрепляет нашу читательскую веру в подлинность и чистоту чувств этих бес­ хитростных и душевно красивых людей. Повесть «Ищи в себе» не ограничива­ ется взаимоотношениями Маши и Зуба­ кина. Как и всегда у В. Мурзакова, со­ циально-бытовой контекст произведения густ и плотен. И благодаря своей способ­ ности за деталью, рядовой, казалось бы, житейской подробностью увидеть нечто гораздо большее и значительное, писате­ лю удается создать зримый облик совре­ менного селянина с его тревогами и за­ ботами. Даже не акцентируя внимания на каких-то хозяйственных проблемах, В. Мурзаков дает ясное представление о жизнедеятельности типичного совет­ ского совхоза, в котором обитают и с которым кровными узами связаны герои повести «Ищи в себе». А вот от повести «Паводок» (1979) оста­ ется противоречивое ощущение. Рассказывается в ней о строительстве степного гидроузла, который, как это во­ дится, вознамерились сдать раньше пла­ новых сроков. Отсюда, естественно, по­ вышенное трудовое напряжение; риско­ ванные технические идеи (в данном слу­ чае — отводной тоннель); размежевание на этом экстремальном фоне героев про­ изведения на карьеристов - авантюрис­ тов и добросовестных, не гоняющихся за славой, работников; наконец, непремен­ ное ЧП в виде неожиданного, вопреки прогнозам, паводка. А если добавить сюда еще встречающиеся в тексте не раз технологические описания и подроб­ ности, то сам собой напрашивается вы­ вод, что перед нами типичная «производ­ ственная» проза со всеми присущими ей схемами и штампами. Во всяком случае, здесь В. Мурзаков к ней гораздо ближе, чем в любой из других своих вещей. И все же... И все же автор пытается остаться са­ мим собой, раскрывая через будни ха­ рактеры своих героев, их бытие, накла­ дывая на жесткую схему производствен­ ных связей живую ткань человеческих отношений. Во многом ему это действи­ тельно удается. Используя, в общем-то, расхожие про­ изводственные конфликты, В. Мурзаков в то же время не стремится к искусствен­ ному их обострению и нагнетанию дра­ матизма. Это происходит исподволь, на­ капливается постепенно из каких-то те­ кущих сбоев, неурядиц, прорех как в собственно деловой, производственной, так и в органически с ней связанной личной жизни персонажей, которой ав­ тор в повести уделяет не меньшее вни­ мание. Не наблюдаем мы в повести «Паводок» и резкой противопоставленности одних героев другим, хотя каждый из них, не­ сомненно, индивидуальность и спутать их трудно. Причем писатель, похоже, больше озабочен тем, чтобы найти не черты различия, а точки соприкоснове­ ния, некое объединяющее их начало. Читатель, разумеется, без особого труда разберется, к каким полюсам тяготеют те или иные персонажи повести, но на­ верняка обратит внимание и на то, что явных антагонистов среди них нет. Взять, например, противостояние на­ чальника стройки Худаева и шефа про­ ходчиков тоннеля Улыбина, с одной стороны, и прораба Соловьева — с дру­ гой. Если первые двое «честолюбивые пахари» и их подхлестывает «постоян­ ная жажда признания», то последний лишен этого комплекса. Но, как только начинается настоящая работа, требую­ щая полной самоотдачи, обнаруживается у них, всех их объединяя, высокая про­ фессиональная гордость — черта важ ­ нейшая, в характере человека дела опре­ деляющая, черта, подмеченная В. Мур- заковым еще в ранних рассказах. Но автор «Паводка» отдает себе отчет, что работа высвечивает в человеке не только положительные его стороны. В ситуации с тем же незапланированным половодьем писатель достаточно убеди­ тельно показывает, что, в итоге, не лег­ ковесный Улыбин, которому, по его же словам, был так «нужен счастливый случай или молниеносная карьера», ока­ зывается на высоте положения, когда случай сей подвернулся, а никогда не стремившийся выделиться Соловьев, для которого работа была не средством дос­ тижения каких-то целей, а просто жиз­ нью. В отличие от большинства других произведений В. Мурзакова, повесть «Паводок» прошла почти незамеченной читателями и критикой. С полной уве­ ренностью трудно сказать, отчего так случилось. Но не в последнюю очередь, наверное, и потому, что кое в чем писа­ тель стал как бы самоповторяться, эк­ сплуатировать уже найденные им и оп­ робованные художественные решения и образы. Улыбин, скажем, очень напоми­ нает Локтева из повести «Мы уже хо­ дим, мама», а Соловьев во многом вы­ шел из Романцова («Начальники»), Мож­ но провести и ряд других параллелей. Но речь не о типологической общности ге­ роев. Речь о том, что в них начал исче­ зать (и в «Паводке» это хорошо заметно) столь необходимый для обогащения и развития образа элемент новизны и нео­ жиданности. И хотя автор вроде бы ни в