Сибирские огни № 008 - 1990

хотя на бумаге и конституция дает пра­ во на любое вероисповедание, но, увы, на деле все выглядит иначе... Вот взять хотя бы моего сына Зоровавеля. Разве он вор, убийца, хулиган? Он верующий. Его и за армию судить-то не стоило бы, а просто — заменить армейскую службу какой-нибудь другой полезной повин­ ностью, как это делал Ленин для верую­ щих в первые годы Советской власти. А что касается лагерной муки и кары за невыход на работу по Субботам и Воскресеньям, то в этом случае явно попирается право человека на вероиспо­ ведание. Ибо там, где подавляются за­ коны религии (в религии без законов не бывает), подавляется вместе с этим и сама религия. И тогда свобода религии — пустая бумажная хвальба. Тогда она выглядит только хитрой политической игрой. А будущность факты раскроет налицо. Будущность покажет и выявит не ту свободу, которая пропагандирова­ лась на бумаге, а выявит и покажет факты, покажет всю действительность, какова она сегодня есть на самом деле. Поэтому те цивилизаторы, которые не заботятся о том, что скажет будущее,— недальновидные люди. Они принадле­ жат к той категории чиновничества, ко­ торые на все могут наплевать, а после них — хоть трава не расти. Когда мы, современные люди, смотрим в историческое прошлое и видим, как христиан сжигали на кострах, распина­ ли на крестах и бросали в пасти зверей, мы все возмущаемся, и верующие, и неверующие. Но что же тогда будущие люди скажут за наше время, когда узна­ ют, что человека не выпускали из тюрь­ мы пожизненно только за то, что он по своей вере праздновал Субботу и Воск­ ресенье? Я понимаю, что есть немало таких людей, которых не грешно назвать от­ бросами человечества, для которых тюрьма — родимый дом. Они, действи­ тельно, старались в лагере не работать, лучше покушать, лучше других заклю­ ченных пожить. И это многим удава­ лось. А потому я вполне оправдываю лагерное постановление, которое за от­ каз от работы предусматривает новую лагерную судимость. Но справедливо судить только тех, кто вообще отказы­ вается работать, а мой сын работать в лагере не отказывается. А то, что он не работает по Субботам и Воскресеньям, то сего требует его религия. Но поло­ женную норму труда он всегда готов возместить, надо только войти в его по­ ложение и поставить его на такую рабо­ ту, где возможно возместить. А такая работа в лагере всегда найдется. Надо только захотеть начальству. Но вся беда-то в том, что начальство заин­ тересовано как раз в обратном: не на уступки религиозному человеку пойти, а сковать ему такие путы, при которых вяжется свобода вероисповедания по ру­ кам и ногам так, что от таких пут либо религия человека должна получить ка­ пут, либо сам человек. А чтоб делу дать законный вид и толк, как говорит­ ся, лагерная администрация ссылается на лагерный закон, что у нас, мол, уста­ новлена шестидневная рабочая неделя. Ну что ж, закон, разумеется, вещь — серьезная, но нельзя же думать, что закон не должен уступить разуму. И это во-первых. А во-вторых, гораздо хуже дело обстоит, когда законом прикрыва­ ются и чинят над человеком изуверскую расправу. Тогда человек беспомощен, тогда он — жертва. Притом Вы сами прекрасно знаете, что на нашем белом свете есть и чер­ ные законы, законы драконовские, вот как, например, в ЮАР. И юаровские ис­ полнители закона в тюрьмах, издеваясь над людьми, тоже считают себя честны­ ми и законными блюстителями. А на самом деле они кто? — Палачи безмозг­ лые и бессердечные! И если будущее с возмущением и гне­ вом отзовется к закону апартеида, то не думаю, чтобы восхвален был тот закон, по которому пожизненно человек не мо­ жет выйти из тюрьмы только за то, что празднует Субботу и Воскресенье. Убийцы, воры, грабители и шпионы, отбыв срок наказания, освобождаются, а моему сыну предписывается (практи­ чески) пожизненное заключение. Какой же суд будущее вынесет нашей цивилизации за такой закон? Будущие люди непременно скажут, что это был самый изуверский, самый бесчеловеч­ ный закон, коль верующий человек не мог выйти пожизненно из-за колючей проволоки. А тот, кто не боится будущего суда истории, давайте остановимся на этом вопросе с сегодняшней точки зрения. Итак, когда мы смотрим на государст­ венный закон, то понимаем под этим целый свод постановлений. Закон — это рояль, а постановление — клавиши. А поэтому соблюдение закона должно гар­ монировать объективно по всем прави­ лам политических нот. Иначе можно в законе встретить беззаконие. Например: в одном и том же Советском законода­ тельстве предписывается заключенным шестидневная рабочая неделя и свобода на любое вероисповедание. Свобода ре­ лигии — это тоже Советский закон. А коль так, то вот у моего сына такая ре­ лигия, по которой необходимо праздно­ вать два дня в неделю, т. е. Субботу и Воскресенье. Значит, что нужно сделать, чтобы не был нарушен ни лагерный закон о тру­ де, ни закон о свободе религий? Здесь все очень просто: нужно только предо­ ставить возможность моему сыну отра­ батывать за Субботу, и тогда все умиро­ творится и закон закону не станет по­ мехой. Но вся беда в том, что лагерная администрация иную цель преследует: ей, как видно, не труд моего сына ну­ жен, а так громко называемое «пере­ воспитание». И если бы мой сын был вором или хулиганом, то такое «пере­ воспитание» не шло бы вразрез с кон­ ституцией. Воров и хулиганов, действи­ тельно, надо перевоспитывать. Но когда идет речь о религии, то такого слова, как «перевоспитание» путем репрессий, — вообще немыслимо применять к ве­ рующему человеку, ибо такое перевос