Сибирские огни № 008 - 1990

тать не смогли, когда она, в запале, уже откровенно обрушилась на случайно попавшего на язык Аркадия Петровича, и как бы через не­ го на всех остальных, которым хоть кол на голове теши — тогда на­ род возмутился, бестактность была очевидна, более того, сведено на нет благородство собравшихся, более того, слабость Аркадия Петрови­ ча, по логике гостей, была настолько невинна по сравнению с бурной биографией именинницы, что «чья бы корова мычала»!.. Тут прои­ зошел легкий и тоже как бы в обычае этой компании бурный скандаль­ чик, в результате которого виновница, слегка напуганная (а надо ска­ зать, что притащила ее именинница и для того как раз, чтоб было в кого влюбиться Аркадию Петровичу, а остальным умилиться этой любви, проявить чуткость и благородство, то есть для них же стара­ лась, но вот она, благодарность людская), забрала шоколад и шам­ панское, удалилась в дальнюю комнату, где смотрела на себя в зерка­ ло, чуточку всплакнула, тут же и прыснув, непривычная к шампан­ скому. Полина высказалась очень грубо, в сердцах, неожиданно для себя, настолько грубо, что вынуждена была продолжить в том же ду­ хе, доказывая, мол, перепила, мол, довели до точки, именинница исте­ рически хохотала, поминая давние грехи присутствующих, кто-то кричал, танцевать, ребята, немедленно танцевать! Мужчины дружно удалились на лоджию, прихватив водку да яблоки, Аркадий Петрович вознамерился было найти девочку, чтоб объяснить ей все по-отечески, а если она заплачет, то погладить ее по головке, по пушистым ее во­ лосикам, а если совсем безутешно будет плакать она, то — но это крайне предположительно —- поцеловать в висок птенчика, или в ло­ бик, хотя откуда бы у птенчика лобик — клювик, но клювик — это уже губы, это исключено, категорически... Но оказался почему-то Ар­ кадий Петрович на улице, ну да, сначала мужики на лоджию за­ тащили, там пили, в окно, где, как в аквариуме, нещадно куря­ щие женщины с багровостью на щеках беседовали о чем-то, они не смотрели, потом он на улице оказался, где и отыскал его хо­ роший парень с бутылкой портвейна, славно так посидели в пе­ сочнице, не боясь ни милиции, ни Указа, в темноте, прикуривая от одной спички, рассуждая про культ личности, про Горбачева, про Раису Максимовну, про атомные испытания, про евреев, про «узбек­ ское дело», про слухи о ценах, про очереди за водкой, про то, что во­ руют кругом, партия себе хоромы строит, пайки, машины, а сама в говне вся, сверху донизу, как теперь верить, а как без веры, где она, где, я спрашиваю, власть Советская, если конференция не поможет, я им устрою, я им такое устрою, век помнить будут. Кончился портвейн, кончились сигареты, Аркадий Петрович жил ближе, но у парня было надежней, решили сначала зайти к Аркадию Петровичу, забрать, чтоб, значит, и его доля была, а потом к парню, где он гарантирует в любое время, как слеза, самогончик, горит-полыхает, но возле самого подъезда не сошлись вдруг в оценке Сталина, то есть общая оценка сомнений не вызывала, но вот о роли в войне заспорили, парень ут­ верждал, что войну только благодаря Сталину и выиграли, хоть и сука он, конечно, приличная, но народ во как держал, парень пока­ зывал кулак, подразумевая рабоче-крестьянский кулак, будто и сам вождь, будто и сам воевал, будто бахвалясь победой... Это и не понра­ вилось Аркадию Петровичу, употребившему вдруг и для себя нео­ жиданно слово «сатрап», значение которого он, кстати, понимал смут­ но, на «сатрапа» парень почему-то обиделся, круто обиделся, я ду­ мал, ты человек, я даже стихи хотел тебе свои прочитать, пропал в тем­ ноте, хорошо не побил, униженно думал Аркадий Петрович, стихов не писавший. Хороший все-таки парень, хороший у нас народ, делал твер­ дый вывод Аркадий Петрович, погружаясь в тревожный сон. Утром обнаружил, что спал в носках, получив объяснение, почему спалось дурно. Обычное, в общем, получилось застолье, созвонились, повинились, посмеялись, посплетничали, сговорились, когда соберутся вновь. А По- 12