Сибирские огни № 007 - 1990

— Нет,— сказала она.— Это хороший снег. Это... второй раз я вижу такой снег. Паровоз с порожними вагонами выскочил из-за поворота. Взвыл вдруг да так, что душа сжалась. Сноп света, беспомощный при таком снегопаде, выхватил часть конструкций эстакады. А паровоз, словно столкнувшись с ними, этими конструкциями, остановился, грохоча вагонами, скрипя тормозами. Машинист выскочил из будки, побе­ жал, отчаянно махая руками. — Там... беда какая-то. Я пойду. — Сестричка... Карин, не ходи. Ты... останешься. Тут страшно. Тут... нельзя жить. — Я только гляну. — Ты ж не работаешь. Что тебе? Все поправят. — Я только гляну... Под ярким лучом прожектора лежал окровавленный человек. Белая в полосочку рубаха бросилась ей в глаза. И Кара вскрикнула: Лукьян! Тузов, услыхав голос жены, вскочил вгорячах — хотелось скрыться, чтоб не видела такого. Жалкий обрубок! Но упал, забился в нервной горячке. Карина накрыла его собой: — Что ты наделал, попугай мой?.. — Все, бабочка, все... Нет больше Лукьянчика. И никто... т-тебя не будет мучить. П-письмо тут... Он даже попытался достать из кармана открытку, но ничего из того не вышло. — Пишут: уехать тебе н-надо... Талант! Я подумал... Ох, меня там тряпками укрывают. Думают, я от тряпок согреюсь? Слабым движением руки он коснулся ее лба, глаз, губ, родинки. Заправил под платок выбившуюся прядь волос. — Послушай своего Л-лукьянчика раз. Последний... Глотая слезы, она мотнула головой: ладно. — Иди... Иди... к матери... Куда-нибудь, но иди. Нет нашего государства... Плохой я... — Я все поняла. Все, все! Ты самый благородный из королей, из всех президентов. Мой глупый Тузик... Знай, никуда я не уйду. Я... Зотов меня зовет в исполком, будем бороться, надо бороться, чтоб человек наш был самым светлым, не ронял достоинства. — Нет, нет — иди! Я хочу проводить тебя... Кара упрямо мотала головой, думая: ты не умрешь, ты будешь вечен и всегда со мной. Она уже слезами писала в своем сердце но­ вый рассказ о самом благородном короле маленького государства под номером 49. А Лукьян, содрогнувшись, закричал вдруг страшно: — Жагуна! Не тронь, не тронь! Прош-шу... Я стеклянный... Ж-жагуна, р-разобьешь!.. С этим криком ушли последние силы, ушла его жизнь. Хлопья снега, падая на лицо, уже не таяли, уже не напоминали ни о чем. И рассказ, который рождался в сердце Карины, ему было не суждено прочесть. Новокузнецк, 1970—1975 гг. Анатолий Степанович Ябров родился в 1934 году. Вырос среди шахте­ ров и большая часть родных —шахтеры. Служил на Тихоокеанском флоте. О том вышла первая повесть «Стриженые» (1966 г.). Работал журналистом на строительстве Западно-Сибирского металлургического завода, в город­ ской газете Новокузнецка. Окончил Литературный институт им. М. Горь­ кого. Автор шести книг. Член Союза писателей СССР. Живет в Новокузнецке.