Сибирские огни № 007 - 1990

выслушав похвалу хозяйки, подобрела даже и, отдав дошку мужу, шепнула Каре: — С обхожденьем благоверный, не Пундель. Мне того одна фа- милья осточертела. Со временем и детей перепишу. Как тебе глянется новая: В а р а к с и н а ? Не давая ответить, засмеялась по-мужски громко, несдержанно. За ними пришла с мужем надоедливая бабенка, помогавшая строить дом. У нее было странное прозвище — Симилисиха. После оказанной помощи она считала Кару обязанной, может, вовсе не ду­ мая об этом. Просила, что ни взбредет на ум, просиживала часами, рассказывая о себе, о других, и тем самым смертельно мучая Карину, И всегда много и горячо извинялась. Муж Симилисихи, с полным, в красных прожилках, лицом, был уже косенький. Ему уже хотелось обниматься, петь. И все это делать одновременно. — Эх, раз да по два раз расподмахивать горазд... Кабы чарочка винца, два стаканчика пивца, на закуску пирожок, для потешки — девушка! — топая, приговаривал он. И сразу внес много шуму, бес­ порядка: ногами собрал на полу дорожки, раздевшись, бросил на стол свой костюм и сбил цветок, насыпав кругом земли. Жене приш­ лось принять полицейские меры, чтобы унять своего благоверного. Тогда он сел в уголок, опустил тяжелую голову на спинку соседнего стула, прикрылся рукой и заладил: — Все, все, Лиса! Молчу, смирею... Лукьян сказал Каре, когда та вошла на кухню: — Вот этого сверчка на мое место прочили. Гы-гы... Сердится теперь, вроде б я ему дорогу заступил. Мужиков подбивал жалобу написать, что меня против воли милиции начальником поставили. — За какой же хворью он пришел сюда? Лукьян не ответил. Он ополаскивал стаканы, макая их в ведро с водой, смотрел на свет — чисты ли? — и чему-то загадочно усме­ хался. Добиться ответа не пришлось: пожаловали два железнодо­ рожника, прямо от порога напомнив Лукьяну и всем собравшимся о своем могуществе: — Что, Арсентьич, вытянули план? То-то же!.. Не успела Кара принять и повесить их шинели — в дверях уже показался Ипат Ипатыч. Ох, наглая рожа! С первой же минуты при­ нялся ухаживать за Карой: надел ей на шею ярко-красные шорские бусы, которые совершенно не шли ей, отчего она стала краснее этих бус; мало этого, подарил ей еще коробку с набором духов и, обняв, а заодно и Лукьяна, подошедшего встретить начальство, сказал с па­ фосом: — Многие приглашали меня на сегодня — всем отказал: пойду к Тузовым! Покорили вы меня, Лукьян Арсентьевич. Есть купечес­ кая хватка: и деньги вышибли, и товар сбыли. 112 процентов! Тре­ тью часть уголька сортовым отправили. Каково? Из грязи да в князи. Как не обнять? — потрепал их, поцеловал: — С наступающим празд­ ником, с благополучием! Лгал Ипатыч. Не радость от успехов, не талант Лукьяна, которо­ му будто он решил отдать дань уважения, привели его в дом к Тузо­ вым. Не мог смириться с тем, что кто-то не покорился его воле. Он да­ же был немало удивлен, что есть в Додоновке человек, который имеет свою гордость. Им уже владела не столько необузданная страсть сам­ ца — есть женщины и получше Кары! — сколько желание смять эту гордость и тем самым насладиться мыслью: ты, а не кто-то другой сорвал в голой степи последний цветок. Пусть даже несколько под­ завивший. Рассказа о Додоновке он не читал. Он вообще ничего не читал. На книги, газеты, даже деловые бумаги у него не хватало времени. Когда же начальник техники безопасности донес, что его публично обозвали стеклянным, он, невозмутимый, ответил длинной тирадой,