Сибирские огни № 007 - 1990

подняться. О-охо-хо! Да я, оказывается, не на шутку зашибся. Ради такого душевного друга иду на жертвы... Все эти события, которым пока конца и края не виделось, натолк­ нули Карину на мысль: оДодоновке ж можно написать целую книж­ ку. И какую! Ничья фантазия не сравнится с додоновской. Только слушай, смотри и вбирай в себя да пиши... в потешную тетрадь. Возвращаясь с работы, Карина прежде всего спешила к почтово­ му ящику. В дырки видела —нет ничего в нем. Однако, не веря самой себе, открывала крышку, заглядывала вовнутрь — ничего! Редакция молчала и не печатала рассказ. Может, потерялся? Может, не так она написала адрес? Неделя шла за неделей. Карина все реже и реже брала в руки потешную тетрадь. Наконец, наступил такой момент, когда она, ло­ жась спать, спросила у себя: да кому нужна моя писанина? возомни­ ла о себе бог весть что, а там, в рассказе, одни глупости — и ответа не стоят. Внутри у человека, давно замечено, кроме горячей крови есть еще свет. Природа его загадочна. У одних он, как затухающий косте­ рок, едва теплится. И в душе, сунься, найдешь лишь мрак да пепел. У других полыхает, как зарница на небе. Невзрачное личико делает красивым, а глаза, кому бы они ни принадлежали, женщине, мужчи­ не, древнему ли старцу, способны, кажется, покорить и камень. Сила, верней, власть этого света над человеком тоже загадочна. В тот миг^ когда Кара подумала, что никому не нужна ее п и с а н и н а , как, ви­ димо, и сама она, в ней словно потух этот внутренний свет. Вроде и сама потухла, даже все окружающее, будто оно освещалось не солн­ цем, а ее светом, тоже погрузилось в мрак. На другой день Кара не вышла на работу. Звонил телефон, приходили посыльные —она не поднялась, она лежала, уставясь в одну точку, и хоть бы пустячная мыслишка толкнулась в мозгу. Так продолжалось день и два и три. Ей, как старухе, прожившей длинную беспокойную жизнь, ничего не хотелось. Она перестала топить печь, готовить пищу... Такая апатия —случай не исключительный. Даже история убеж­ дает в этом. Самая веселая российская императрица —Елизавета Пет­ ровна. Никто во всем обширнейшем государстве не мог лучше ее ис­ полнить менуэта и русской пляски. Живая, стройная, с красивым круглым и вечно цветущим лицом — она была невестой всего света, от французского короля, знавшего толк в женщинах, до собственного племянника. Однако свое лирически-возвышенное сердце отдала придворному певчему из черниговских казаков. И дворец, сообщают придворные пимены, обратился в музыкальный дом: «Выписывали и малороссийских певчих, и итальянских певцов, а чтобы не нарушить цельности художественного впечатления, те и другие пели и обедню и оперу». Празднику и причудам не было конца. Зная, что ей особенно идет мужской костюм, Елизавета установила при дворе маскарады без ма­ сок. Мужчины обязаны были приезжать в полном женском уборе, а дамы —в мужском парадном платье. И вдруг в этой талантливой опе­ реточной актрисе погас внутренний свет. Нескончаемые спектакли, увеселительные поездки, куртаги, балы, поражавшие своей рос­ кошью, оборвались. Она впала в хандру, от которой пыталась спас­ тись бесконечным сном. Чахла на глазах и умерла, оставив после себя пятнадцать тысяч платьев, два сундука шелковых чулок и кучу не­ оплаченных счетов. Но в доме Тузовых дело не дошло до такого печального конца. — Ой, лишеньки! —в один из дней зашумела под окнами Кари­ ны дородная соседка Колобкова.— Чую, хвора она. Ты мне, Иван открой дверь. Открой немедля. Муж вооружился топором, хотя тот и не понадобился: дверь дер­ жалась на честном слове, надавил плечом —и открылась.