Сибирские огни № 007 - 1990

Пришлось вызывать из центральной больницы ведущего хирур­ га. Тот осмотрел Пунделя и спросил: — Откуда ты, голубчик, такой? — Из Додо-оновки,— пропищал несчастный. — A-а,—улыбнулся хирург,— выпивоха! Тогда, если хочешь жить — подпевай. Старый хирург, чуть шепелявя, запел детскую песенку про елоч­ ку. Додоновский бухгалтер мотнул головой: — Бо-ольно, не могу-у... Через не могу! — приказал тот.—Иначе не уснешь, а не ус­ нешь, мы не сможем провести операцию. Итак... В лесу родилась елочка, В лесу она росла, Зимой и летом стройная, Веселая была... Пундель, собрав остатки сил, запел, если можно назвать его бо­ лезненные хриплые выкрики пением. Но запел не про елочку, кото­ рая росла в лесу, а про свое страдание: п о с л е в е - е - д р ы ш к а к н е н а с т ь ю - у т я ж е л е н ь к о п р и в ы к а - а т ь . . . Хирург подбадри­ вал до тех пор, пока не закрылись глаза певца. Бухгалтера вскрыли. Бывалый хирург осмотрел внутренности и даже присвистнул: бурдой, что ли, питался человек? Вместо желудка у него обнаружился самогонный аппарат! Помятый, полопавшийся от побоев. — Тут не доктора, слесаря надо,— сказал пораженный хирург,— и, пожалуй, автогенщика, чтоб вырезать рухлядь. Срочно обратились на машзавод к лучшим мастерам. Ради спа­ сения человека Мартынович не пожалел даже один из своих новень­ ких аппаратов. И Пунделя не просто отремонтировали, его реконстру­ ировали по последнему слову науки и техники. Идя с поезда, Александр Демьяныч завернул в государство № 49. Карины не было, президент Тузов, пьяненький, сидел в ограде и клевал носом. Куры, потряхивая красными гребнями, поворачивая головы то одной, то другой стороной, следили за ним неотступно: когда же ты дашь нам корму? Увидев Пунделя, Лукьян оживился: — Гы-гы, гы-гы-гы... Отставник пожаловал! Ну как? Да я бы, тоска фенольная, вместе с домом их завалил и сверху кол осиновый поставил. Александр Демьяныч нахмурился: не принял насмешки. Склал руки на груди — истинный Наполеон! — и глянул на Лукьяна испод­ лобья : — А я, может, вместе с ними и тебя хочу завалить. Лукьян словно поперхнулся. Минуту-другую смотрел на зятя не­ понимающим взглядом и потом только нашелся: — Ну, это ты лишку хватил. — Как знать! И завалю. Если хочешь на воле быть —ступай к своей сестрице. Ты разбил нас, тебе и карты в руки. Марфа-то — черт с ней, а дети... Не прощу. Вот тебе три дня сроку — улаживай, как хочешь. Поднялся и пошел. Немногословным стал и неузнаваемым. С маху-то Лукьян и не мог понять: в худшую или в лучшую сторону изменился он? Да и не то затревожило: наряды... вот он когда загово­ рил в открытую! но ведь я не себе брал деньги... — Александр, погоди. Пундель остановился, махнул вправо: — Я через дом от тебя снял комнату. Понадоблюсь —зови,— и убрался, не схотел больше разговаривать. Лукьян почесал затылок: а ведь попадешь т у д а , спрашивать не станут, себе или не себе сочинял наряды... т а м найдут определение.