Сибирские огни № 007 - 1990

кивал; веньгучий смотрел на карту и на товарища Роликова и онемел в улыбке какого-то курносого высокоме­ рия; тот, что большевиком прозывался, слушал, слушал, вскочил со стула и к карте, и пальцем, пощелкивая по ней: — Когда я в учебной команде состоял, замучили, проклятые, с этими картами. Какие, говорят, там кочки, кусты, леса. А то и земли спрашивали. Это все им покажи. А коснись нашего брата-мужи- ка — не разыщем мы ваших владений... Товарищ Роликов отпрыгнул от кар­ ты и к бывшему большевику почтитель­ но: — Дорогой товарищ, вы меня не до­ слушали. Ах, ведь нельзя же так... Мужик с серьгой поднялся, раскла­ нялся, разбросил руки, борода во грудь: — За хлеб, за соль, за сахар,— и, взяв кружку, повертывал ее перед глазами. —. А вот в деревне посудины не так. Дрянь. Вито, воровано, крадено. Толь­ ко... Товарищ Роликов толковал ходокам: — Это вот ваза. А это стакан. А это вот кружка. ...Роликов до ворот провожал мужи­ ков, и красная борода с глазами, се­ кущими колени, просила о грани, о столбе, о яме и о старике. Роли­ ков видел чей-то необъятный размах рук и говорил о медицине и о курсе в международных событиях». Каргополов — писатель начинающий, неустоявшийся, но, бесспорно, талант­ ливый. Его смелое, может быть, даже дерзкое выступление надо приветство­ вать. Сегодня здесь много го­ ворилось о необходимости отражать со­ временность. Мне кажется, что Карго­ полов один из первых откликнется на выраженные здесь пожелания и даст современность, смело разрезанную, гу­ сто присыпанную солью сатиры. Перехожу к заключительной части своего доклада. Я, конечно, сделал, това­ рищи, очень беглые характеристики сво­ их собратьев по перу. Я не мог сделать подробного разбора всех наших авторов, т. к. их у нас 25 человек. Мне хочется поставить два вопроса: есть ли Сибирь в нашей литературе и есть ли в нашей литературе то, что я называю «бусинкой» эпохи? (В каждой эпохе есть «бусинка»). Нашел ли наш писатель эту бусинку — ее всепроника­ ющую коллективность? Сибирь в нашей литературе, товарищи, есть, хотя иногда с елочными украшениями, иногда в заспиртованном виде. «Бусин­ ка» же еще не найдена. Сибирский пи­ сатель еще ни разу не ставил в основу угла своих работ революцию, диктатуру пролетариата, как условие уничтожения всякой власти человека над человеком, всякой эксплуатации человека челове­ ком. Вопросы колоссальных геологичес­ ких смещений в классовых пластах че­ ловечества — наш писатель в полном объеме еще не поставил. Для него, по- видимому, важнее или, может быть, ему более по плечу личные драмы, а револю­ ция — движение масс — для него были только фоном, на котором развертыва­ лись эти личные драмы. Были попытки отойти от личного, перейти к этим ко­ лоссальным геологическим смещениям, но эти попытки были более или менее неудачны. Следовательно, пролетарской нашу литературу за эти пять лет наз­ вать нельзя. Она крестьянская и попут­ ническая. Сибирский писатель не пока­ зал основных черт пролетарской рево­ люции. Сибирский писатель, может быть, и не понял еще, не успел, не сумел по­ нять, осмыслить пролетарскую револю­ цию, все ее величие, всю ее мощь. Си­ бирский писатель иногда путает рево­ люцию пролетарскую с революцией буржуазной, иногда отдает предпочте­ ние последней, или дням военного ком­ мунизма, в которых он видит элементы некоторой романтики, особенного подъе­ ма. Кое-кто из наших писателей при НЭПе вышел даже из партии. Это, ко­ нечно, очень показательно. Наш писа­ тель, видимо, не понял, что «буржуаз­ ные революции, как, например, револю­ ции 18 века, быстрее стремятся от успе­ ха к успеху, их драматические эффек­ ты импозантнее, люди и события озаре­ ны как бы бенгальским огнем, экстаз является господствующим настроением каждого дня; но они быстротечны, ско­ ро достигают своего высшего пункта, и продолжительное настроение похмелья охватывает общество прежде, чем оно успевает трезво усвоить себе результа­ ты периода бури и натиска. Напротив, пролетарские революции, каковы рево­ люции 19 века, непрерывно критикуют самих себя, то и дело прерывают свой ход, возвращаются назад и заново на­ чинают то, что, по-видимому, уже совер­ шено, с беспощадной суровостью осмеи­ вают половинчатость, слабость, недо­ статки своих первых попыток, низвер­ гают противника как будто бы только для того, чтобы он набрался новых сил и встал перед ними еще более могучим, все снова и снова отступают назад, пу­ гаясь неопределенной колоссальности своих собственных задач, пока, наконец, не будут созданы условия, исключаю­ щие возможность всякого отступления, пока сама жизнь не заявит властно: «Hic Rhodus, hic salta!» (К. Маркс, «18-е Брюмера»)15. День сегодняшний — день мелковод­ ный, день мелких расчетов. Но ошиба­ ется тот, кто скажет, что это мелководье иссыханья, заноса песком. Нет, это мел­ ководье временного отлива. Но так ду­ мают немногие сибирские писатели. Большая часть склонна преувеличивать обмельчание дня, склонна принимать его за обмельчание революции. Сибирский писатель не должен, не мо­ жет отказаться от постановки проблем пролетарской революции. Могут возра­ зить, что у нас нет рабочих, без которых нельзя говорить о пролетарской револю­ ции. Это неверно — рабочие здесь были и есть. Правда, они в ролях красных командиров, в ролях комиссаров, но, по­ вторяю, они есть. Вопросы мировой революции мы мо­ жем в своих вещах ставить уже и сей­ час и в Сибири во весь рост. Для этого нам нужно только вспомнить, что наши ближайшие соседи — Китай и Индия.