Сибирские огни № 007 - 1990

Ты забудешь бананы Цейлона, Ананасы долин Сингапура, Что мальтийские нам апельсины. Виноград тихоструйного Дона, Золотые лимоны Мессины Или вишни садов Альбиона. Только здесь на просторах Сибири, Наклонившейся к тундрам великим, Зреют лучшие ягоды в мире. Ароматом проникнуты диким. Итин становится ученым, когда начи­ нает ронять фразы о «дымчатой субстан­ ции мира», о том, что «кажущееся для нас понятнее действительных соотноше­ ний», когда, наконец, вместо того, что­ бы сказать, что американцы пьянство­ вали в Омске, он говорит, что они пили под 55° северной широты. Могут сказать, что это мелочи, но, по-моему, это те ме­ лочи, которые определяют всю абстракт­ ность образов Итина. Писатель забывает, что он живет в Сибири, забывает, что он пишет не популярные ученые трактаты, а повести, поэмы. «Разве Башкирия не звучит так же, как Мадагаскар?»—можем мы спросить Итина его же словами. Итин уже отве­ тил на этот вопрос с полной утвердитель­ ностью. В своем «Пути шамана» он до­ казал, что «Башкирия» или «Ойротия» звучит не только так же, как «Мадагас­ кар», но и сильнее. Путь шамана — бле­ стящие страницы. Здесь у писателя вы­ пала вата из ушей, которой он заткнул их во время полета над Алтаем, и писа­ тель вдруг услышал живые голоса зем­ ли. Итин нашел путь шамана, несомнен­ но, он найдет и свой путь, Выйти в доро­ гу ему есть с чем. Хотя Итин сейчас - и «снят» с жалованья, нигде не служит, но человек он богатый. У него «богатая» выдумка, крепкая форма, местами скульптурная рельефность изображения. Ему только нужно соскоблить со своих чемоданов наклейки и надписи, сделан­ ные в заграничных отелях. Необходимо сказать еще о «реакцион­ ности» Итина. Некоторые склонны счи­ тать «Открытие Риэля» реакционной вещью. Это, конечно, не верно. Беда Итина в том, что он трудно расшифро­ вывается, что часто вообще нуждается в расшифровке. Каждый поэтому толкует его вещи по-своему, иногда приписывает Итину то, что ему и не снилось. Так и в данном случае. «Открытие Риэля» напи­ сано в 1916 году и было направлено про­ тив милитаризма. Повесть эту тогда при­ нял в «Летопись» М. Горький. Теперь Итин подчистил «Риэля», но основная установка антимилитаристская осталась. Я сомневаюсь, что антимилитаристские тенденции в наше время стали уже реак­ ционными. Всех, обвиняющих Итина в реакционности, я позволю себе отослать к его «Урамбо». В этой повести он, как хирург ножом, вскрывает всю фальшь, всю подлость буржуазного мира (дирек­ тор-вегетарианец, благословляющий вой­ ну, поп и др.). Итин человек рассудочный. Он пришел к революции, и он несомненно с ней, он наш товарищ, так как он хорошо знает, что путь Октября — единственно верный путь. Итин еще плутает, ищет на лите­ ратурных дорогах, но он не колеблется в выборе между революцией и «реакци­ ей». «На вкус и цвет товарищей нет»— ко­ му нравятся бананы или ананасы под березой, кому огурцы. Рассказы Антона Сорокина нам кажутся вот такими по­ нятными, простыми и «выразительны­ ми» огурцами. Я извиняюсь за неко­ торую легкость стиля по отношению к такому законченному мастеру, как Ан­ тон Семенович. Но я уже оговорился, что буду разговаривать в ведомственных то­ нах (смех). Сорокина в дореволюционное время травили, замалчивали, но он не сдавался. Если о нем молчали другие, то он кричал о себе сам. Писатель, подобно Уитмену, писал о себе статьи, письма и рассылал их по редакциям. Уитмен на свои деньги поставил себе памятник, наш писатель ограничился только огромной вывеской и печатанием собственных де­ нег, денег «короля шестой державы — Антона Сорокина». Все это писатель де­ лал для того, чтобы пробить косность си­ бирского обывателя — читателя. Он ис­ кал читателя всеми доступными ему способами. За это мы на него сетовать не будем. Теперь Сорокин не кричит о себе, не прибегает к шумной рекламе. Теперь он в этом не нуждается — он желанный сотрудник «Сибирских огней» и ряда сибирских газет, его регулярно и охотно печатают. Сорокин много пишет о туземцах и об аэропланах. Он, как и Итин, опускает аэроплан в темный быт туземца. Но Со­ рокин не смещает Сибирь по-итински к экватору, он берет и показывает свою страну во всей ее первозданной чистоте и силе. Итин Сибирь подает очень тща­ тельно, кажется, что он ее не описыва­ ет, а препарирует. Итин многое подает именно в законсервированном, заспир­ тованном виде. Все у него классифициро­ вано, на всем этикетки со ссылками на ученых или писателей, ранее работав­ ших в этой области. Сорокин же пишет о Сибири, не мудрствуя лукаво, и его образ реален и пахуч, как красный кро­ вяной кусок сырой, парной баранины. Сорокин хорошо показал киргиза, для которого аэроплан — птица, несущая яй­ ца, родящие гром. Читатель вместе с со- рокинским киргизом опасается немного, как бы эта «птица» действительно не стала вить гнездо в степи из юрт бедных кочевников. Писатель показал нам туземца при царе, при белых и при советской власти. Он рассказал нам о драме кочевника- скотовода, которого заставляли рыть окопы: «Андрюшка, ты сдурел, что ли? Не буду рыть землю. Степь-матери больно, степь кормит. Зачем буду зем­ лю портить? Не буду». Жаль, что мастер Антон Сорокин до сей поры мало известен читателю, жаль, что его рассказы разбросаны по разным газетам и журналам. Собрать и издать их необходимо. С далекого Амура пришел партизан и интеллигент до мозга костей Рувим Фраерман. В его рассказах слышно, как воет подо льдом Амур, ревет на голых сопках ледяной ветер, хрустят нарты и тяжело дышат запалившиеся в упряжке собаки. Фраерман держит на руках перед читателем сияющий и