Сибирские огни № 007 - 1990

тельно, облегчается. Рассказать о десят­ ке рассказов гораздо проще. «Сравнение — не доказательство»,— го­ ворят французы. «Всякое сравнение шатко»,—говорят немцы. Пусть критики изрекают неопровержимые, «нешаткие» истины. Я — беллетрист и о сибирских писателях буду говорить, как товарищ о товарищах. Я позволю себе воспользо­ ваться своей, так сказать «ведомствен, ной», терминологией. Здесь говорили, что «Сибирские огни» есть огни, костер, разложенный в тайге в то время, когда еще хлестал свинцовый дождь гражданской войны. Костер был разложен в чрезвычайно трудных усло­ виях, на снегу, тут же у пустых окопов. По огням можно определить характер жилья. У нас, конечно, не светлоокон­ ные небоскребы, а огонек где-то у чума. Это несмотря на то, что мы владеем безд­ ной строительного материала. Но мы или варварски портим его, или проходим мимо (как известно, лесу у нас больше сгорает, чем используется). Как-то я ехал с одним нашим комис­ саром. Глядя в окно вагона, он говорил, что у нас страна отсталая, лес гниет, го­ рит и т. д. «Вот,—говорил он,— во Франции к каждому дереву подвеше­ на чашка, и в нее стекает смола». Нам до Франции далеко, у нас домов не хватает, не только чашек. Мы пляшем у костров. Строительство же наше ча­ сто развертывается только на бумаге. В газете нередко мы видим жирный, тяжелый заголовок — «Новый завод. Новая мощная электростанция». Не ду­ майте, что в заметке под таким заго­ ловком, под такой «шапкой» вы найде­ те описание этого нового завода, вновь пущенной электростанции. Ничего по­ добного — вы там найдете описание проекта постройки, на которую еще и деньги не отпущены (смех). В литера­ туре у нас тоже много таких тяже­ лых «шапок» (роман, отрывок из ро­ мана), под которыми или ничего не сидит, или сидит «птичка-невеличка». Но вы ошибетесь, если скажете, что у нас нет литературы. Литература у нас есть, и даже сибирская. Термин «сибирская» может встретить много возражений. Могут сказать, что раз наша литература на русском языке, то она русская. Но ведь негр Ренэ Маран пишет по-французски. Однако это еще не значит, что он создает французскую литературу. Сибиряк — метис, следова­ тельно, элементы туземного творчества он внесет в литературу. Но, скажут нам, Пушкин тоже был метис, и, тем не ме­ нее, он глубоко русский поэт, хотя нег­ ры и провозгласили его своим нацио­ нальным гением. Не будем спорить. Это тема особая, требующая особых иссле­ дований. Ими займутся профессора. Я же считаю, что нельзя совершенно отма­ хиваться от этого вопроса, так как фак­ торы биологические, экономические, гео­ графические и другие не могут не иг­ рать известной роли, не могут не класть своеобразного отпечатка на творчество сибиряков. В Сибири все эти факторы налицо. Здесь налицо взаимодействие культур — русской и туземной. Мы вправе употреблять термин «сибирская» и требовать от писателей в его вещах этого «сибирского». Если вы придете в фруктовую лавку, то сразу различите тончайший запах чарджоуской дыни и пресную немоту русской. Книга сибиряка-писателя должна цвести всей гаммой цветов Си­ бири. Слово «сибирская» не должно быть пустым звуком. Сибирский писа­ тель должен сделать его ощутимым на вкус. Нам скажут, что мы областники. Да, областники, но в лучшем, высоком смыс­ ле этого слова. Областники потому, что любим, изучаем, стараемся познать свою страну. Мы не хотим походить на Ива­ нов Непомнящих, мы хотим быть деть­ ми Сибири. Я думаю, что Флобер был карфагенянином, когда писал «Салам- бо», так как необходимо проникнуться духом страны, чтобы создать вещь, до­ стойную и ее и эпохи. Мы понимаем об­ ластничество, как изжитие туризма в искусстве. Конечно, были писатели-областники узкие, сепаратисты. Но сейчас всякий сепаратизм мы осуждаем и отвергаем. По-моему, всех сибирских писателей можно разбить на три категории. Пер­ вая — тоскующие и горюющие, ахаю­ щие и любующиеся. Вторая — осваива­ ющие Сибирь, берущие ее крепко, де­ ловито, по-хозяйски, готовые биться за нее. Если метишь на мой мешок. Буду метить в башку тебе я... Для этих писателей Сибирь часто _ идеология. Третья категория — исполь­ зующие Сибирь как материал, как фон. Для них Сибирь — не идеология, а, ес­ ли так можно выразиться, технология. В наш век, в век радио, авиации и ки­ но, когда мы чувствуем, как дышит на­ ша страна, и вместе с тем видим и слы­ шим, как вздымается грудь всего мира, о каком сепаратизме можно говорить? Наконец, есть еще один фактор, уничто­ жающий сепаратизм,— это наш Октябрь, как канун мировой революции. Ожида­ ние прихода мировой пролетарской ре­ волюции, борьба за этот приход объеди­ няет сейчас людей всех цветов кожи. Наша Октябрьская революция — начало того объединения. Вопрос мирового объ­ единения трудящихся жизнь ставит и разрешает диалектически — через наци­ ональное самоопределение к Интерна­ ционалу. Все это помогает нам чувство­ вать себя не только детьми Сибири, но и детьми всего СССР, чувствовать себя собратьями всем тем, кто борется за объ­ единение мира под знаком Коммунисти­ ческого Интернационала. Итак, товарищи, мы у костра. У кост­ ра — Березовский, Сейфуллина, Пушка­ рев, Правдухин, Басов. Березовский, по «рассказам бабушки», знал, какие дрова нужно класть в костер, он положил в огонь сухие, смолистые сутунки своих двух повестей. Сейфуллина принесла «Четыре главы» кизяку, собранного в оренбургских степях, Кизяк, как извест­ но, есть и в Сибири, поэтому такой вид топлива со стороны сибиряков не встре­ тил возражений. Басов свалил остатки