Сибирские огни № 007 - 1990

что у Олесова и Шухова порочное мировоз­ зрение. Как я могу такое сказать на основа­ нии только двух этих произведений о писа­ телях, которые так хорошо проявили себя во время войны?» Наконец слово берет представитель об­ кома партии тов. Ремов: «Когда я прослу­ шал выступления Стюарт, Мухачева, Гер­ ман, Кондырева, Алексеева, передо мной встал вопрос, что эти товарищи не только не поняли решений ЦК партии, не только не сделали для себя нужных выводов, но пытаются оправдать линию, осужденную ЦК. Нам партия не позволит вести линию, которая не идет в интересах народа, в ин­ тересах нашего социалистического строи­ тельства». Что означали эти слова и какие могли быть последствия, писатели знали слишком хорошо. Началось новое покаяние, по вто­ рому кругу. Начал его Лев Кондырев: «Основная моя ошибка была в отсутствии работы над повышением своего идейно­ политического уровня. Я даю обещание пересмотреть свою работу и дать ценную и нужную для народа продукцию». В от­ чаянии пытается поправить свое положе­ ние Е. Стюарт: «Писать, как я писала, нельзя. Мобилизовывать внимание людей на перенесенных тяжестях вредно, нужно мобилизовывать внимание на той благород­ ной цели, для которой перенесены эти тя­ жести. То, как я сумею перестроиться в творчестве, покажет будущее. И тот смерт­ ный приговор, который мне здесь выно­ сят, тогда, может быть, не будет таким безоговорочным». Покаялись и Н. Алексеев, И. Мухачев, А. Герман. Цель была достигнута, и Ремов завершает экзекуцию: «Цель нашего собра­ ния не в том, чтобы высечь и устранить из литературы писателей. Наша главная зада­ ча —исправить положение, и речь не идет о смертном приговоре. Партия не руковод­ ствуется этим. Вынося свое решение, она дает возможность помочь нашим писате­ лям занять то место, которое им положено занимать». Ремов был прав: проработочные кампа­ нии 40-х годов должны были одернуть литературу, поставить ее на место, как ста­ вит на место офицер недисциплинированно­ го солдата. Такова была подлинная при­ чина, разными оказывались только пово­ ды. То А. Ахматова и М. Зощенко, кото­ рых далеко не все читали, то музыка Шо­ стаковича, Прокофьева, Хачатуряна, Ше­ балина, Кабалевского и др., то космопо­ литизм и низкопоклонство — слова весьма далекие от действительных проблем време­ ни. Тем не менее и этот вопрос писательская организация Новосибирска обсужадала на своем собрании целых два дня— 12 и 13 апреля 1949 г. Чтобы как-то приблизить надуманную тему к жизни, критик Б. Рясенцев вос­ пользовался таким приемом: «Один из строителей Новосибирского оперного теат­ ра стодвухлетний старик Скопнев спросил меня: кого это ругают так часто по ра­ дио—завелись какие-то люди, против культуры нашей идут. Я рассказал ему о космополитах. Тогда он сказал: «У А. С. Пушкина есть стихотворение «Клеветникам России», а эти самые еще хуже. Ведь Россия теперь — советская, а они на нее клевещут». В этих словах, —продолжает Рясенцев,— хорошо выражено отношение народа к безродным космополитам, которые соби­ раются насадить у нас искусство по образ­ цу Голливуда». Но при чем тут Голливуд, из выступле­ ния Б. Рясенцева понять невозможно. Да­ лее он повел речь о цикле стихов Л. Кон­ дырева «У мыса Хобей», в которых совер­ шенно очевидно, по его мнению, подража­ ние Антокольскому. «Но у нас мало гово­ рят о том, что ранние стихи самого Анто­ кольского связаны с поэззией Пастернака. Эта преемственность ясно видна у Конды­ рева в стихотворении «Солдат». В нем есть такая строка: «С крыш кровавая стекала заката раннего слеза». У Пастернака тоже стекают со стекол «кровавые слезы сентяб­ ря». Затем Л. Кондырев удостоился сравне­ ния с Бальмонтом. Для этого Б. Рясенце- ву пришлось, видимо, проделать немалую текстологическую работу. В стихотворении Кондырева «Каменка» он отыскал строку с аллитерацией звука «ч» и сделал «блестя­ щее» открытие. Оказывается и у декадента Бальмонта тоже есть такая аллитерация. Еще 40 лет назад он воспевал «чуждый чистым чарам счастья, чуждый чарам чуд­ ный челн». Вот у кого учится Кондырев!» В сущности, Кондырев мог бы гордить­ ся таким сравнением, но тогда ему было не до того. Не до гордости было и поэтессе За­ мятиной, о которой Н. Алексеев сказал, что «это же в точности Ахматова» или Е. Стюарт, у которой К. Лисовский нашел строчки будто бы прямо взятые из Игоря Северянина. Все было перевернуто с ног на голову. С. Кожевников говорит о том, что уровень «Сибирских огней» сейчас значительно более высок, чем в 20-е годы, и заявление Усиевича и Левина о том, что «Сибирские огни» еще не поднялись до уровня 20-х годов, является вредительским. Ориентиро­ вать журнал на тот уровень, на котором он находился прежде, считает С. Кожевни­ ков, значит сбивать сибирских писателей с правильного пути. Н. Алексеев всерьез утверждает, что космополиты-антипатрио­ ты— это агентура американского империа­ лизма. Драматург Буранова, которой инкри­ минировали сотрудничество в качестве ав­ тора сценария с космополитами-режиссера- ми Блеймом и Коварским, постановщика­ ми фильма «Драгоценные зерна», покаялась в том, что своего героя-эстета показала всего лишь барином, а не врагом народа. «Я обезвредила его», —сказала она. Отчужденные силы культурной политики приводили к «многоголовому безумию», о котором рассказал в своем последнем романе В. Дудинцев. Лысенки от культуры не только оглупляли интеллигенцию, но и развращали ее, натравливая писателей друг на друга, подстрекая к низким и бес­ честным поступкам. Готовя свое выступление против Е. Стю­ арт на собрании от 13 апреля 1949 г., И. Ветлугин просматривал редакционную почту журнала, в которой нашел необхо­ димый компромат. «Е. Стюарт, — сказал он, — в письме начинающему поэту Ивано­ ву, приславшему ей формалистические сти­ хи, пояснила, что сейчас в журнале печата­ ются произведения о новаторах, о труде, г