Сибирские огни № 007 - 1990

го не образцовой, а опять отсталой (в «со­ ветском» и в социалистическом смысле) страной»1. Мысль, едва ли нуждающаяся в комментариях: мы не справимся, старшие товарищи помогут и поправят. Увы, надеж­ ды на европейскую революцию таяли с каж­ дым годом, а потом и вовсе как-то забы­ лись. В конце концов, оставалась «старая партийная гвардия», прошедшая свой курс воспитания в подполье, в тюрьмах и на ка­ торге. Однако ни «дореволюционный стаж», обязательный для ответработников, ни пе­ риодические чистки не могли изменить складывавшегося соотношения сил внутри партии. Ее неудержимый численный рост происходил не за счет профессиональных революционеров. В связи с этим заслужи­ вает упоминания одна деталь внутрипар­ тийной борьбы в 20-х годах. Почти вся «гвардия» не избежала участия в «группах», «оппозициях» и «уклонах». Новые члены партии, нутром прочувствовавшие и при­ нявшие логику бюрократической игры, в основном «одобряли» принятые генсеком решения. Печальный итог: численно неболь­ шая и внутренне раздробленная прослойка старых революционеров не смогла уберечь партию «от нашествия того истинно рус­ ского человека, великоросса-шовиниста, в сущности, подлеца и насильника, каким яв­ ляется типичный русский бюрократ»2. Даль­ нейшая судьба «старой партийной гвардии» не составляет секрета. Впрочем, принцип бумеранга знаком даже аборигенам Авст­ ралии. СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ — ФОРМЫ И СОДЕРЖАНИЕ Итак, замысел не нашел воплощения. Все произошло по Марксу: политическая над­ стройка не смогла эмансипироваться от пресловутого базиса. На место разрушен­ ного государства встало новое, еще более мощное и всеохватывающее. Но идея само­ управления не прошла бесследно. Набираю­ щая обороты государственная машина про­ должала прикидываться отмирающей. К тому же деспотизм всегда боится показать­ ся в собственном обличии —ему нужна привлекательная оболочка. Конституцию 1936 г. рекламировали как самую демокра­ тическую в мире, но через год страну за­ хлестнула волна чудовищных репрессий. Это не первый и не последний случай рас­ хождения между «словом» и делом, хотя я вовсе не хочу сказать, что дело оставалось неизменным. Содержание любой государст­ венности очень текуче: оно отражает впол­ не реальные изменения в обществе. Формы более консервативны, а особенно консерва­ тивны выхолощенные формы. Но именно поэтому они способны удержать кое-что от замысла. Впрочем, некоторая эволюция советских форм имела место и при Сталине, и в даль­ нейшем. Едва ли стоит придавать этой эво­ люции большое значение —при отсутствии демократии не так уж важна избирательная система,—но направление изменений все- таки очень показательно. Основной закон 1936 г. существенно ограничил самоуправ-* * Ленин В. И. Поли. собп. соч.—Т. 41.—С. 3—4. ! Там же.—Т. 45,—С. 357. ленческие начала за счет «расширения» представительных. Приведу лишь несколько примеров: производственный принцип фор­ мирования избирательных округов сменился на территориальный; были введены прямые выборы в Советы всех уровней; особое вни­ мание в документе уделялось полномочиям и конструкции исполнительных органов власти, вплоть до ставшего притчей во язы- цех списка наркоматов. Конечно, Запасу нужно было продемонстрировать более при­ вычную для него демократическую види­ мость. Но мне кажется, что дело не только в этом. Самоуправление — не очень подхо­ дящий инструмент для политических мани­ пуляций. Диктатура не имеет потребности в «работающих» демократических организа­ циях: «парламентарные» —но не работаю­ щие—для нее приемлемы. Главное —что­ бы власть была подальше от народа. Ста­ линский «парламентаризм» есть доведен­ ная до абсурда, до логической завершен­ ности говорильня, где даже разговоры свелись к нечленораздельному «одобряй», к истошному воплю «Да здравствует това­ рищ...» Разумеется, это не настоящая пред­ ставительная демократия, но это пародия именно на нее. Все же на саму идею Советов Сталин не посягнул. Это было бы слишком вызываю­ щим разрывом с большевистской традицией. Бурная эпоха «ускоренного строительства коммунизма» наплодила новых форм само­ деятельности трудящихся, которые в боль­ шинстве своем оказались мертворожденны­ ми. Впрочем, они и по сей день собирают свои взносы. По традиции, на политической карте мира числится пятнадцать социалистических го­ сударств, да еще с десяток стран, добросо­ вестно скопировавших обкатанные полити­ ческие институты. Но нигде, кроме нашей страны, практических попыток организовать самоуправление не было (я отвлекаюсь от слишком явных фикций). «Народная демо­ кратия» вообще появилась на свет в не очень подходящий для этого момент. Китай­ ские товарищи довольно долго мудрили со своей «демократической диктатурой наро­ да», но так ничего стоящего и не придума­ ли. Забавный эпизод: когда во время «культурной революции» разыгравшиеся хунвэйбины провозгласили в Шанхае «госу­ дарство типа Парижской Коммуны», то им не помогли заверения в беззаветной предан­ ности кормчему —угадав чутьем опытного политикана угрозу своей личной власти, Мао немедленно пресек эксперимент. Дело кончилось «ревкомами». Есть, правда, почти сорокалетний югославский опыт, и об этом стоило бы поговорить отдельно. Может быть, я ошибаюсь, но практика «югослав­ ского самоуправления», по всей видимости, ближе к Бернштейну, чем к Ленину, хотя в теории дело обстоит несколько иначе. Говорю все это только для того, чтобы проиллюстрировать простую мысль: наша страна располагает богатейшей и к тому же уникальной коллекцией самоуправленче- ских форм. Конечно, это выхолощенные формы. Но как раз в условиях перестройки возникает соответствующее им содержание —союз передовых сил общества, стремя­ щихся к переменам, к демократии.