Сибирские Огни № 006 - 1990

ния о будущем», ибо будущее из времени действия романа видно очень четко. Та, дальняя точка лишь подтверждает пра­ вильность расчетов и предвидений глав­ ного героя — в этом немаловажная функ­ ция второго времени. Ваганов у Липато­ ва абсолютно точно видит то, что произой­ дет вследствие тех или иных его действий. Но автору также еще и надо, чтобы кон­ трапунктом зазвучала тема, так сказать, во всем встречная первой. То есть: ты стремился в будущее, и именно такое будущее получил, но оттуда, от смертно­ го рубежа глядя, что же ты видишь? Никита Борисович Ваганов в конце своей блестящей жизни ни в чем себя с моральной точки зрения не упрекнет. Причем, вспоминая свою карьеру, он не будет закрывать глаза на те эпизоды, которые людям, природно порядочным, могли бы показаться подлостью, нечи­ стоплотностью. Он, наоборот, будет при­ стально их рассматривать. И иногда бу­ дет сообщать о своих душевных муках, во много раз, кстати, перекрывающих своей глубиной масштабы проступка. Собственно, проступком такое мог бы назвать только моральный пуританин и самоистязатель... Примерно так во всем талантливый Ваганов уговорил себя самого в тот кри­ тический момент, когда, как говорят, со­ весть предъявляет человеку свой глав­ ный, последний счет. Раньше, в начале своего движения «вперед и вверх», у не­ го не возникало потребности взглянуть на себя с позиций нравственного абсолю­ та. Но был человек — воплощение этого нравственного чувства, Ника, его жена. (В итоге и ее уговорил, подавил Вага­ нов). Она, не признавая никакой логики, аргументации и прочего, что стало дос­ пехами Ваганова, упрямо приравнивала в своей душе намерение, желание к дей­ ствию. Как если бы Никита, пожелавший занять место Егора Тимошина, сам бы его устранил. И оказывается права, не разделяя помыслов и поступков,— так выясняется, что Никита Ваганов именно подсидел, подставил ножку Тимошину. Характерно, что Нелли Озерова, дру­ гой близкий Ваганову человек, в той же ситуации помогает Никите не испытывать угрызений совести, искренне доказывая, что Тимошин сам во всем виноват. При­ чем ее искренность вызвана не тем, что она не знает о вагановской ловуш­ ке, а тем, что ей, как и ему, удобно считать Тимошина пострадавшим за­ служенно. Характерна также фигура Боба Гришкова — другой (наряду с Никой) случай неприятия нравственно­ го релятивизма. Он талантлив не ме­ нее Ваганова, но прозябает в безвест­ ности — и со спокойной душой. Как далеки от схемы — Гришков, Ни­ ка, Озерова. Потому, наверное, в первую очередь, что раскрываются косвенно, в действии, точнее — во взаимодействии с Никитой Вагановым. А вот сам центральный образ романа (построенный иначе — на прямых ха­ рактеристиках, на внутреннем монологе) все же не удался. Почему? Никита Ва­ ганов — талантливый журналист, остро­ умец, обаятельный мужчина, волевой, целеустремленный человек. Так, хорошо. Дальше. Покоряет всех с первого взгля­ да — и друзей, и врагов. Он — один из лучших преферансистов Москвы. Редак­ тор^ газеты, где Ваганов — новоиспечен­ ный сотрудник, записывает за ним, кон­ спектирует его мысли! Его статьи обога­ щают сразу как теорию журналистики, так и лесного дела... Что-то уже не по се­ бе, что-то уже с трудом можно вписать такого героя в земной, реальный и все­ го-то «третьеводняшний» контекст. А самое главное — его патологическая рас­ четливость, которую автор подчеркива­ ет буквально в каждой фразе. «Точно так же произойдет и с Никой — она скоро располнеет, здорово распол­ неет! А жаль! Нелли Озерова до старос­ ти сохранит тонкую талию, юную грудь и детородные бедра!» «Красивая фигура, красивый голос — низкий и темный, как бы ночной, чу­ точку душный, красивое — на любителя — лицо, доброта, хозяйственность, мяг­ кость — все это было у Ники, состояло при ней, и Никита Ваганов уже три ра­ за .в неделю думал о том, что ему надо не размышлять, а жениться на Нике Ас­ танговой, что лучшей жены он не най­ дет, да и искать не будет — занятой че­ ловек. Что же касается Нелли Озеровой, то она от своего верного и перспективно­ го «господина научного профессора» ни­ когда не уйдет — тоже неплохо при ус­ ловии, что Нелли останется верной и долговременной любовью Никиты Вага­ нова...». Это лирика. А вот другое: «Но Никита Ваганов боялся, что Ника поймет это «Не-кит», не дай бог возму­ тится Бобом Гришковым, нахамит ему, и на следующий день вся редакция бу­ дет знать, что Ника отреагировала на «Не-кит», и только поэтому прозвище за­ крепится за Никитой Вагановым навсег­ да. Он потому и сунул Бобу Гришкову десятку, что хотел немедленно от него избавиться». Однако это все было бы просто фак­ том его, Ваганова, психологии (амбиции плюс культ разума), если б не действо­ вал в романе железный закон — все ис­ полняется по-вагановски. Вместо уров­ ня субъективного — объективный, а в этом случае то, что могло считаться по­ нятной в таком человеке, как Ваганов, зацикленностью на некоторых вещах,— означает уже только авторскую установ­ ку, на которой вместо живого организма выращивается этакий монокристалл. Аналогично: блестящие достоинства главного героя также подаются объек­ тивно («Эта работа окажет влияние на лесную промышленность всей страны»,— говорит редактор Кузичев), что нельзя уже считать какой-то аберрацией памяти составляющего свои записки Ваганова. И также объективно присутствует в ро­ мане однозначное представление о Вага­ нове как о прагматике, карьеристе, без­ нравственном таланте. Ничего к сему не добавляя, эпизод следует за эпизодом, успех за успехом, обман за обманом. Ка­ кой-то преферанс — недаром карточная