Сибирские Огни № 006 - 1990

сомолец 20-х годе®, в 1943 году вступил в партию — я ехал к человеку, которого по логике действия Почкая не должно было быть в живых, не должно было быть в пар­ тии, и отец его, значившийся по показаниям того же Тарасюка кулаком-спецпоселенцем, не должен был погибнуть в 1942 году, ему не должны были дать в руки оружие, чтобы защищать Родину, он подлежал расстрелу, как потенциальный враг, антисоветчик. Зубарев во время допроса смотрел на ме­ ня то с недоверием, то с сомнением—он ни­ как не мог взять в толк, что 17 лет назад, в 1937 году, стоял на краю могилы: прод­ лись стихия репрессий еще месяц-другой, дошла бы и до него очередь... — Но позвольте, товарищ следователь,— горячился Николай Иванович.—Я сам был тогда комсомольцем, даже выпускал стен­ ную газету, сам клеймил аварийщиков, да и Тарасюк мне никогда не предлагал совер­ шать диверсий. Тарасюк был грубый чело­ век, с нами, рабочими, без мата не разгова­ ривал. Но диверсант? Шпион? Ну, аресто­ вали его в 1937, но ведь я понятия не имел, за что? Выходит, на меня показал? XI ...На обложках двух томов, что родились в результате дополнительного расследова­ ния, выведено: «Начато 10 октября 1954 г. Окончено 22 декабря 1954 г.» В этих двух томах — показания свидете­ лей, акт контрольной технической эксперти­ зы, справки и изъятые мной из архива КМК подлинные документы, всякого рода поста­ новления,—словом, все те бумаги, без ко­ торых не обходится работа следователя. И все они вопиют о беззаконии, сотворенном 17 лет назад Почкаем. Все вопиют об окле­ ветанных, понапрасну загубленных жизнях. Сажусь писать заключение по делу: кто в чем обвинялся в 1937 году, чем обвине­ ние доказывалось тогда и чем опровергает­ ся сегодня, по каждому обвиняемому от­ дельно, со ссылкой на тома и листы дела... Писать надо доказательно и подробно, оста­ вив в стороне собственные эмоции, притом заключение не должно быть неоправданно громоздким, иначе его не станут читать в Прокуратуре СибВО. Промучившись две не­ дели, ухитряюсь втиснуть материалы всех 8 томов в шестьдесят страниц. Начальник следственного отдела визирует «согласен», начальник управления утверждает и дело уходит в Новосибирск. Дальше —не моя компетенция. ...Спустя 35 лет я снова листаю иссохшие, чуть тронутые желтизной страницы, испи­ санные Почкаем и его подчиненными, вни­ каю в показания свидетелей, допрошенных мною в 1954 году, перечитываю акт экспер­ тизы, уличающий Хисамутдинова в неком­ петентности, предвзятости, в элементарной лжи... Вот и решение Военного Трибунала ЗапсибВО —все 19 осужденных по делу полностью реабилитированы за отсутствием в их действиях состава преступления, дело прекращено... Неужели все это было, было с нами, с нашей страной? Неужто находило на весь народ —пого­ ловно! —некое душевное, нравственное ос­ лепление? Из глубины истории всплывают злове­ щие, кровью залитые слова —проскрипции Суллы в Древнем Риме; процессы ведьм в Средневековой Европе; инквизиция XVI— XVII вв., покрывшая всю Испанию костра- ми, на которых заживо сжигали «еретиков»; Варфоломеевская ночь во Франции 24 ав- густа 1572 г., в которую вырезано было 300 тысяч гугенотов; 7 лет беспощадной «оприч­ нины» Ивана Грозного... Ко всему этому мы добавили и свое: годы «ежовых рукавиц», годы «ежовщины»... Неужто нельзя было этого позора избе­ жать? Неужто такое может когда-нибудь пов­ ториться? Виль Григорьевич Рудин родился в 1925 году в городе Очакове на Ук­ раине. В 1945—1976 годах работал в органах КГБ и МВД, подполковник в от­ ставке. Автор повестей «День икс» (1961), «Зажми сердце в кулак» (1969), «Пять допросов перед отпуском» (1974), трилогии «Тропа над пропастью» (1980), «Между вчера и завтра» (1984) и «Преодоление» (1988), изданных в Кемерове. Лауреат литературной премии КГБ СССР и СП СССР 1986 г. Член СП СССР. Живет в Кемерове.