Сибирские Огни № 006 - 1990

Все следствие по «преступлениям» Тока­ рева Почкай провел в бешеном темпе: дело .Халецкого и других, как я уже сказал, шло к концу и надо было укладываться в сроки. 2 августа 1937 года заявление Ивана Са­ вельева легло на стол Гарина, через два дня Токарев арестован. 7 августа — первый допрос, в конце недели от него получено полное признание: якобы завербован Годзи- шевским, по заданию которого проводил диверсионную работу. Под диверсиями зна­ чились те две аварии, которые произошли на Осиновской подстанции 1 августа, дру­ гих аварий за Токаревым не было, да и искать их у Почкая времени не оставалось. То, что отец Токарева действительно ока­ зался священнослужителем, по мнению Почкая, лишний раз доказывало, что Тока­ рев просто не может не быть врагом Совет­ ской власти. IX И вот дело Халецкого и других подходит к концу —Почкай составляет обширное об­ винительное заключение, которое начинает­ ся торжественной декларацией: «Сталинским ГО НКВД на Кузнецком ме­ таллургическом комбинате вскрыта и лик­ видирована контрреволюционная шпион­ ская диверсионная организация, созданная английскими и германскими разведыватель­ ными органами». ■ Обвинительное заключение утвердил тог­ дашний начальник Сталинского горотдела НКВД, старший лейтенант госбезопасности А. Ровинский, и судьба девятнадцати чело­ век, привлеченных по делу, была передана на рассмотрение Западно-Сибирской крае­ вой «тройки». Без допроса обвиняемых, не заглядывая в материалы дела, по трехминутному докла­ ду «тройка» определила: всех 19 признать виновными в шпионской и диверсионной деятельности на Кузметкомбинате и на ос­ новании статей 58-2, 58-6, 58-9 и 58-11 УК РСФСР расстрелять всех, кроме одного. Геннадию Дружинину, 21 года от роду, элек- трику-оперативнику цеха сетей и подстан­ ций, меру наказания определили не рас­ стрел, а 10 лет лишения свободы, и он, ока­ завшись в лагере, тут же подал жалобу: арестовали его ни за что, на следствии он себя оговорил, шпионом и диверсантом не был. Правда, жалоба эта в то время ни к чему не привела и привести не могла. Ее «проверил» подчиненный Почкая Компани- стов, который 9 декабря 1939 года вынес заключение: «Дополнительным расследова­ нием по делу Дружинина все факты к-р деятельности, за которую Дружинина осу­ дили на 10 лет, подтверждаются полно­ стью...» Как утверждал Компанистов, вина Дружинина доказана «...допросом обвиняе­ мого Соколинского. бывшего зам. нач. ЦСП...». К случаю с Соколинским я еще вернусь, это случай для тех лет особый, небывалый, о нем надо сказать отдельно, сейчас лишь запомним: Компанистов утверждает, будто Дружинина во вредительстве уличает его начальник Соколинский. Итак, Почкай закончил свое «следствие» по делу Халецкого и других. Однако же Почкай был человеком достаточно преду- - смотрительным. Он понимал, что с расстре­ лом этих обвиняемых его работа по «иско­ ренению вражеского элемента» среди ра­ ботников КМК не закончится,, что завтра от него потребуют представить второе, а там третье, пятое, десятое дело... Потому на стр. 2 обвинительного заклю­ чения он уверенно записал: «к моменту лик­ видации шпионско-диверсионная организа­ ция насчитывала в своем составе более пя­ тидесяти человек, из которых по настоя­ щему делу к суду предаются: Халецкий, Соколов, Колмагоров...»—далее следует пе­ речень всех 19 обвиняемых, а остальных из этих «более пятидесяти» Почкай оставил себе «про запас» и потом, в течение 1937— 1938 гг. потихоньку арестовывал и пропу­ скал по разным делам. При этом Почкаю мало было отличиться в разгроме, как он писал, «шпионско-дивер­ сионных кадров на КМК» — ему желатель­ но было расширить рамки репрессий, перей­ ти к поискам «преступников» иных катего­ рий, и в одном из документов Почкай напи­ сал, что он намерен добиться «полного раз­ грома к-р кадров, насаженных иностран­ ными разведками, и окончательно вскрыть их блокировку с троцкистско-правыми к-р организациями, проводившими совместную разрушительно-подрывную работу на Куз­ нецком металлургическом комбинате». Выход на право-троцкистский блок Поч­ каю померещился совсем неспроста: по делу Халецкого был арестован начальник цеха ремонта металлургических печей КМК Да­ ниил Иванович Комаров, жена которого Розалия Яковлевна Гендина работала там же, на комбинате, заместителем начальни­ ка планово-хозяйственного отдела. 23 июня 1937 года бюро Сталинского горкома ВКП(б) рассмотрело персональное дело Гендиной —начали заседание в 6 ча­ сов вечера, закончили в 2 часа ночи. Судь­ бу коммунистки Гендиной решали члены бюро: секретарь горкома Тихонов, секре­ тарь парткома КМК Остренко, начальник горотдела НКВД Ровинский, директор КМК Бутенко, редактор газеты «Большевистская сталь» Розин. Гендину, члена партии с 1920 года, обви­ нили в том, что она «не только знала о вредительско-диверсионной работе мужа — Комарова (арестован органами НКВД), но и сама являлась активным организатором контрреволюционной троцкистской группы на заводе», решение бюро гласило: «Генди­ ну, как врага партии и народа, из рядов вкп(б) исключить». На этом же заседании бюро исключен из партии и главный механик Кузметкомбина- та И. Н. Злотников, к тому времени уже арестованный НКВД. В протоколе заседа­ ния бюро записано: «Под руководством Злотникова отдел главного механика тво­ рил явно вредительские дела, дезорганизо­ вал работу завода». К тому же члены бюро нашли за Злотниковым еще один тяжкий грех: Злотников «материально поддерживал семью Гендиной, орудовавшей в Сталинске в качестве организатора троцкистско-зи- новьевских бандитов». Дело в том, что пос­ ле ареста Комарова Гендину, как жену вра­ га народа, тут же изгнали с работы, в до­ ме не было ни копейки. Злотников, зная, чем это может обернуться, через свою жену