Сибирские Огни № 006 - 1990

строил обвинение, я вижу, что был он чело, веком хватким и бессердечным, к чужому горю бесчувственным. Еще в марте 1918 года Ф. Э. Дзержинс­ кий подписал инструкцию работникам ВЧК, в которой требовал: «...пусть все те, которым поручено проводить обыск, ли­ шить человека свободы и держать его в тюрьме, относятся бережно к людям... пусть будут с ними гораздо вежливее, чем даже с близким человеком, помня, что лишенный свободы не может защищаться и что он в нашей власти...» Придя в органы НКВД ровно восемнад­ цать лет спустя, Почкай если и знал об этой заповеди Дзержинского, то ей никоим образом не следовал. Он и истины не ис­ кал—он видел свою задачу в ином: как сын своего времени, он считал долгом «искоренять враждебный элемент». И делал это, не испытывая к подследственным ни жалости, ни сострадания, уверенный, что это и есть его долг перед Советской вла­ стью. Сужу хотя бы по тому немаловажному обстоятельству, что именно в эти майские дни 1937 года И. Б. Почкай, завершив пя­ тилетний кандидатский стаж, стал членом ВКП(б). В протоколе заседания бюро Сталинского горкома ВКП(б) от 3 мая 1937 года отмечено, что заседание началось в 10 часов 10 минут утра и закончилось в 1 час 50 минут дня, что вел заседание секретарь горкома Булат, что заявление И. Б. Почкая слушалось седьмым пунктом, докладывал секретарь парткома Сталин­ ского горотдела НКВД Бурцев и что при­ сутствовали все пять поручителей: Д. Н. Воронков, С. К. Спиридонов, А. В. Костро- мин, А. В. Молозовский, М. И. Чеблуков, все коммунисты с 1918—1920 гг. О. Поч- кае говорили как о молодой, но вполне по­ литически зрелой смене... В протоколе, в духе и стиле времени, указано: «Постано­ вили: Почкай Илью Борисовича принять в члены ВКП(б) по 4-й группе, как служаще­ го с представлением 5-ти рекомендаций с 10-летним стажем, при голосовании едино­ гласно.»1 Месяц спустя бюро Сталинского горкома ВКП(б) признало, что «...враги, вредители вследствие политической беспечности пар­ тийных организаций и дирекции завода долгое время продолжали оставаться не­ разоблаченными и вели диверсионную вре­ дительскую работу на заводе. Ярким пока­ зателем продолжающейся политической беспечности служит тот факт, что... даже после письма по этому вопросу товарища Эйхе... продолжается саботаж... в ликвида­ ции последствий аварий»* 2. Судя по рвению, которое проявил Почкай, он горел желанием «изобличать», «громить» и «выкорчевывать» «враждебный вредитель­ ский элемент» на Кузнецком металлургичес­ ком комбинате. К тому же случай с Халец- ким, арестованным с санкции самого Ежова, давал Почкаю возможность отличиться, >Партархив Кемеровского ОК КПСС.—Ф. 47.— Д. 96.—Л. 18. 2 Партархив Кемеровского ОК КПСС,—Ф. 47 — Д. 96.—Л. 118. развернуть «крупное дело» и за этот счет занять пост начальника отделения, тогда вакантный, и Почкай начал «раскручивать» дело Халецкого. На первом допросе 12 мая 1937 года Почкай задал Халецкому всего один вопрос: «Назовите ваших знакомых по Сталинску и другим городам СССР?» Халецкий назвал сорок два человека. Во-первых, он, видимо, не видел основа­ ний умалчивать о ком-нибудь из своих зна­ комых, ибо никакой вины за собой не знал, и не понимал еще, в какую мясорубку по­ пал. Во-вторых, с названными им людьми Халецкий постоянно общался по работе на комбинате. В этот список попал под № 23 будущий академик Иван Павлович Бардин, под № 24 указан Григорий Ефимович Казар­ новский— эти громкие имена хорошо из­ вестны на Кузнецком металлургическом комбинате. Под № 13 Халецкий назвал одного из своих подчиненных —того самого Андрея Андреевича Гагарина, имя которого я про­ сил запомнить. Под протоколом стоит четкая подпись Халецкого. С тюремного снимка на меня сейчас, полвека спустя, смотрят чуть груст­ ные глаза, под ними набрякли мешки, на груди дощечка с номером... Что произошло в действительности на допросе 12 мая, мне не известно, в ходе дополнительного рассле­ дования этого выяснить я не смог. Извест­ но другое: той ночью, после допроса, Халец­ кий в камере пытался покончить жизнь са­ моубийством, однако тюремные надзиратели усмотрели в «глазок», помешали, спасли Халецкого... Для чего спасли? Впрочем, мне кажется, что, если бы Халецкий в ту ночь ушел из жизни, это ничего не изменило бы: Почкай сыскал бы кого-нибудь другого, чтобы поставить во главе «шпионско-дивер­ сионно-разрушительной организации» — вот такую формулу он изобрел. Не знаю, что происходило в течение последующих десяти дней, никаких следов в деле не осталось. Очередной протокол датирован 21 мая. Почкай переходит в наступление, вопрос сформулирован жестко: «Вами доведено до аварийного состояния электрооборудование основных цехов завода. С какой целью это делалось?» ...Семнадцать лет спустя, в октябре 1954 года, я получил из архива Кузнецкого ме­ таллургического комбината сводные цифры по работе прокатных цехов в 1935—1936— 1937 гг. Из этих цифр следовало, что в 1936 году блюминг, как тогда называли об­ жимный цех, дал без малого миллион двес- - и тысяч тонн проката, рельсобалка дала 409 тысяч тонн, листопрокатный цех—143, а среднесортный — 86,5 тысячи тонн. Это был огромный рост по сравнению с 1935 годом: по блюмингу на 274 тысячи тонн, по рельсобалке —на 100 тысяч тонн. Что до листопрокатного и среднесортного цехов, то их ввели в строй в 1936 году. Словом, вопрос Почкая из реального по­ ложения дел на комбинате вовсе не выте­ кал, но Почкай его поставил. Ответ Халецкого записан такой: «Вся моя деятельность была направлена к тому, что­ бы улучшить состояние действующих агре­ гатов».