Сибирские Огни № 005 - 1990

ность? Ее не видно под значком «ОСОАВИАХИМа» — это только внешняя сторона, а сущность оказалась вон какой, готовой к самым решительным действиям. Поэтому суть моего поколения по атрибути­ ке, по внешности, которые, к сожалению, нередко в описаниях выхо­ дят на передний план, не понять: это наивное видение. Скажу еще несколько слов о своем поколении. Нас, оканчивающих 10-й класс, было в классе 11 человек. В наших духовных взаимоотношениях мы умели вести себя достойно. Не могу припомнить, чтобы мы где-ни­ будь пили. Не могу припомнить, чтобы кто-то подсиживал своего то­ варища. В той среде, среди которой вырастал я, ничего подобного не было. И такое наше поведение не было насильственным, милиционер за нами не ходил и не одергивал, и на свадьбе не стоял, никого не удерживал. Я убежден, что поколение наше было чистым. — То, о чем вы говорите, имеет давнее название и всегда цени­ лось в народе — это порядочность. Обычная человеческая порядоч­ ность. — Но ведь она откуда-то возникла? — На этот вопрос, Влаиль Петрович, я и попрошу вас поискать ответ: откуда же она взялась? В юном человеке. Она сохранилась от прошлого времени? Или была воспитана заново? Возникла заново? — Отвечая на ваш вопрос, я хочу обратиться прежде всего к той семье, в которой я рос и воспитывался. Мои отец и мать — выходцы из рабочих и крестьян: мать из крестьян, отец из рабочих. Отец и мать учились в Томске. И какое-то время я рос в студенческой семье. На меня большое влияние оказывали взаимоотношения между отцом и матерью: как они относились к жизни, к окружающим людям. Отец был большой любитель охоты, любил природу, нередко меня брал с собою в лес. Все взаимоотношения, взгляды, идущие от семьи, пропи­ тывали меня, несомненно, оказывали сильное влияние на мое форми­ рование. Многое брал я от своего деда — партизана в прошлом. Мно­ гое во мне, как и в моих сверстниках, было не столько от воспитания, сколько от непосредственного влияния жизни — в общем-то, конеч­ но, самого главного, в конечном счете, воспитателя. Сейчас я бы это определил таким образом, что культура семьи передавалась непо­ средственно от души к душе. Отец мой во время войны работал в Новосибирске инженером на оборонном заводе. Когда я сегодня обращаюсь к своему поколению, к своим одно­ кашникам, то вижу, что большинство из них не были просто воспи­ танны. Они все, насколько я знал их, выросли, вытекли из определен­ ной среды. В Сибири были пласты различных внутренних перераспределе­ ний, различных традиций. Я говорю о времени после революции, когда действовал корпус скрытой «черной магии» НКВД, МВД и т. д., что было связано с жестокостью и кровопролитием. В семьях, пострадавших от доносов, где были аресты, дети, конечно, испытыва­ ли сильные потрясения и деформации. И когда во время войны поколения хлынули в армию, то они искали между собой объединяющие их элементы, какие-то начала для выживания. — Видимо, очень сильное магнитное поле военного времени, смертельной опасности для Родины, нередко глушило в людях полу­ ченные ими обиды, унижения, оскорбления. Наиболее сильное влия­ ние на людей оказывало то, что «идет война народная». — Вы правы. Но это магнитное поле распределялось таким об­ разом: чем выше был в прошлом воспитан в человеке эгоизм, тем больше такие люди оказывались на грани или даже за пределами это­ го магнитного поля. Уходили в стукачей, уходили за борта человечес­ кой жизни. В целом же мое поколение, рождения 23—24 годов, сыграло в военное время ройь штыка.