Сибирские Огни № 005 - 1990

фессионально, им двигали только эмоции, а может быть, в тот момент он был на сто процентов уверен, что убил Анатолий. Кромов одним махом влетел на крыльцо, шагнул в кухню, по­ том в большую комнату и рядом с диваном увидел убитую. Он сразу понял, что опоздал. Надежда лежала ничком, и ноги ее так запле­ лись друг за друга, как будто она неожиданно споткнулась. Он сразу увидел двухствольное ружье. Оно было переломлено и стояло на ди­ ване прислоненным к спинке. Одна нанковая гильза лежала почти рядом с неловко вывернутой рукой убитой, а другая почему-то стояла на придвинутом к окну столе. Кромов, не переступая через порог, ог­ лядел комнату. Не было видно следов насилия или хотя бы каких- нибудь резких непроизвольных движений. Все вещи стояли на своих местах, стулья не были перевернуты, только покрывало слегка спол­ зло со спинки дивана, как это бывает, когда на нем долго валяются. Увидел Кромов след еще одного выстрела, возможно, второго: гильза аккуратно стояла на столе. Этот выстрел перешиб деревянную гардину над окном и сделал несколько довольно крупных дырок на шторе из плотного темно-зеленого шелка. Кучность у ружья была отменная. Однако выстрел показался Кромову странным. Но это просто мелькнуло в сознании. Кромов поплотнее прикрыл дверь и ре­ шил осмотреть дом. Следующая комната была спальней. Кромов за­ глянул в нее. Постель была разобрана, подушки взбиты и положены рядом на широкой двухспальной кровати, кажется, они собирались спать. «Вот и верь в предчувствие, — подумал тогда Кромов (в тот момент он был твердо уверен в том, что убил Анатолий), — ничего-то баба не подозревала, готовилась ко сну- Уже поужинали, и за ужи­ ном она ему подкладывала лучшие куски. Может быть, от любви и нежности, потому что предвкушала радостную ночь. И ничего в нем не замечала. А ружье, наверное, уже стояло заряженным за диваном. Я он помалкивал, как он это умел делать». Тогда у Кромова еще не возникал вопрос: а зачем? Он находился в какой-то злобной анесте­ зии, в завороженности, когда и движения, и мысли имеют одну нап­ равленность и одну степень свободы. В следующий момент Кромов испытал состояние, подобное шоку. Это была детская, она была завешена темной шторой, но свету было достаточно, чтобы увидеть спящих детей. Да, они безмятежно спали. Братишка, он был младший, наверное, перелез на кроватку к сестре. Одеяльце валялось на полу, а они крепко спали, обняв друг друга руками. Осторожно ступая, Кромов подошел поближе и тотчас почув­ ствовал теплый сладкий детский запах, и дыхание перехватило, спазм туго сдавил горло. Он стоял так некоторое время, чувствуя, как неме­ ют челюсти. Потом также тихо вышел из спальни, прислонился спи­ ной к двери; лоб, спина, ладони покрылись липкой испариной. Он не знал, что делать дальше. Кромов не вспомнил о боге, но ему казалось, что кто-то — в самый последний момент — пожалел детей. Он не дал им видеть то, что человек не должен видеть. Повинуясь какому-то внутреннему чутью, он прошел несколько десятков метров вдоль порядка, пропустил два дома, подошел к третьему. И, кажется, едва он успел прикоснуться к железной щеколде калитки, как на крыльце появилась женщина в грубом шерстяном платке в крупную клетку и в галошах на босу ногу. На вид ей было за пятьдесят. Она быстро пошла навстречу Кромову. Теперь он не мог вспомнить, как ему удалось ей все объяснить. Может быть, она все поняла по его глазам, по его виду, и оба они без слов отчетливо понимали, как надо поступать. Очень тихо и осто­ рожно, на цыпочках, они вошли в спальню ребятишек. Женщина завернула мальчика в одеяло и подала его Кромову. Девочку она взяла сама, прикрыв ее своим толстым платком.