Сибирские Огни № 005 - 1990

Я равняю? Жизнь равняет. Глядишь, был человек и нету. Между прочим, у нас там сухой закон, мам,— успокоил Кро- мов мать.— И мы к этому строго. Да я разве против того, чтобы в праздник или со встречей. Но ведь с умом надо. Для веселья.— Она подсела к столу.— Завтра­ кайте, что сидите. Или уж не лезет? Эх, мужики, мужики. Кромов и отец подсели поближе к столу, стали лениво, как под­ невольные, ковырять вилками в тарелках. Я за бабой Настей схожу, неудобно, стыд головушке. И мать ушла. Отец с сыном переглянулись, и старший Кромов, кряхтя, поднялся из-за стола. — Неприкосновенный запас. НЗ. Самый неприкосновенный. — По одной — и прочь,— сказал Геннадий,— а то и в самом деле втянемся. — До чего, зараза, вредная, пересекет горло — и ни туда и ни сюда. А сейчас, гляди, пошло. А у вас там что, действительно сухой закон или ты для матери тут заливал? — Честное слово. Никакого алкоголя. — Ну и как? — В смысле? — Мужики, говорю, как переносят. — Никто еще не помер, только толстеют. — В самом деле или шутишь? — Точно. Соков много пьют, а в них голимый сахар — калории. В сенях загремело уроненное ведро. — Ведет старуху под конвоем,— отец отсел от стола, с наслаж­ дением закурил. — Здравствуйте вашему дому,— старуха вошла первой, со свету моргая подслеповатыми глазами.— Есть кто ай нет? Не вижу уж ни черта. — Доброго здоровьица, Настасья Ивановна,— отец пододвинул ей табуретку,— садись к столу, угощайся, чем бог послал. — Мы уж отзавтракали. Сытая я. А чаю стакан можно. Геннадий налил ей чай, пододвинул сахарницу. — Геннадий, что ли? Ни в жизнь бы не узнала,— покривила ду­ шой старуха. Кромов вспомнил, что она действительно уже приходила, и мать досадливо кивала на него. — Ну видишь, какой красавец, что с него сейчас возьмешь, ка­ кой с ним может быть разговор? Ему неловко стало от старухиной хитрости, и он, чтобы сгладить эту неловкость, сказал: — А я вас сразу узнал, вы, баба Настя, совсем не изменились. Какой вас до армии помню, такая вы и сейчас. — А куда нам меняться. К лучшему не изменишься. Пожить в одной поре — куда как ладно,— заключила старуха. В это время вошла мать Кромова. — Ну что, договорились? — спросила она с порога. — На подступах.— Отец подсел к самому окну, поближе к све­ ту, и старательно прочищал мундштук. — Я думала, что вы уже по рукам. Пока я тебе в ведро картош­ ку набирала, вы уже и договоритесь. — Стыдно сказать, а исть-то ведь в доме нечего,— виновато сказала старуха.— Что за люди? Скучные какие-то, как сонные му­ хи. Никакого ни у кого интереса. — Да ладно тебе, Ивановна, что уж ты их так-то. Пройдет это у них. — Не пройдет.— Старуха крепко обхватила стакан изуродован­ ными работой руками.— Я-то уж знаю, что не пройдет. Вот помру, и все полетит прахом. Сразу все порушится. Мне, пока жива, хоть вну