Сибирские Огни № 005 - 1990

Как выбирался!.. О том — в памяти глухо, словно под мощным пластом, где — не для слуха. Как не остаться в аду пепельной тенью — вряд ли ответ я найду всем во спасенье. Вряд ли по Стуку — где стук сердца без боли! — выйду на радостный звук в город ли, в поле... * * * Не ищет света тишина. Покой — покою. Ночь с вечера предрешена пробыть такою. Меж склонов красноватых зорь проплыть без звука... Ты вторить пробуешь! Не вторь, не та наука. Опримитивленной душе иное надо: материальное «Уже!» — тогда и рада. Тогда и счастлива подчесть доход к доходцу. Скоропалительное «Есть!» — к лицу уродцу. ...Не ищет выгод тишина. Покой — покою. Леса, озера и луна — все под рукою. Под властью: излечить, сберечь и дать забвенье. Земли чуть слышимая речь — почти спасенье. Не потому ли в этот час природы сила, ] как телевизор громкий,— нас всех отключила. * * * Как высказывалась разудало, словно дверь с крючка нараспах, что бывало и как бывало. Ах! Вазу, гордость квартирки-царства, об пол — вдребезги. Плач — как смех. И _ лекарственнее лекарства: — А ну вас всех! Отошло. Отошла. Присёла. Он сказал: — Я сейчас уйду... — Уходи, мне какое дело! — Чайник шваркнула на плиту. — В чем же я виноват!.. Устало передернула чуть плечом: — Разве это когда бывало, чтоб ты был виноват хоть в чем! Он ушел. Падал дождик мелкий. Городская висела хмарь. Луж поблескивали тарелки. Отражался в луже фонарь. Возвратился. Глянул, В окошке свет... Идти домой, не идти!.. Вот дела: табака ни крошки. На работе быть — к девяти. Может, побоку царство это — недомеренное жилье! И царицу тоже. Привета месяцами ждешь от нее. Ключ забыл. Позвонил, Открыла, Прислонилась к стене спиной: — Где тебя два часа носило, так и жить без тебя одной!! ШУТЛИВОЕ СТИХОТВОРЕНИЕ То и дело стоит за спиною. Что ни слово — обман да обман. Табачишком, настойкой дрянною смачно пахнет. Но — пьян и не пьян. Говорили: «Должется!.. Допьется!..» А его ничего не берет: дольше пьет — бесшабашнее врется. Дольше врет — бесшабашнее пьет, Покачав головой,— «Ну и случай!» — посоветовал горе-остряк: — Табачок бы ему наилучший, самый лучший армянский коньяк... — Замолчи! — остряку закричали,— У тебя ли скребет и болит!.. Не хватало такой нам печали: разорится и всех разорит. Так-то врет он да врет безобидно. Каждый сразу поймет: ерунда. А коньяк пить начнет, врать солидно,— черт-те кем стать он может тогда! * * * Не торопи ответ, Попридержи закат над лучшей из бесед, ниыаидг где в каждом слове лад.