Сибирские Огни № 005 - 1990

^ • • хидоло а ко,шЭ . янёт ^ от бя <?экшвв«С[иа видя тэеонмт щи »Н рому Ульгеню, а жалобная мольба злому Эрлику. Киприан не раз видел, слышал кам­ лания и всякий раз у него зябло сердце: зачем, зачем губят молодую кобылицу? Вот-вот начнут живую разрывать на части. Она же родила бы жеребеночка. Однажды чуть не упал замертво. Мать прижала его к себе и прикрикнула, будто на маленького: — Нельзя, балам! Нельзя мешать каму. А на следующий день шепотом,— он расслышал,— спросила отца: — В кого такой уродился?.. ...Сквозь звуки бубна прорвался предсмертный вскрик лошади, и у Киприана подко­ сились ноги, но он успел ухватиться за гриву Игренька, своего любимого, смирного и ласкового: — Не отдам! Не отдам! Никогда! — Долго гладил его по лбу.— Милый! Крылья мои! Не дождавшись сына, отец пошел на поиски. К костру привел заплаканного. Мать сказала: — Сердце у тебя, балам, мягкое, слезы у тебя соленые. А паренек продолжал повторять, грозя кому-то кулаком: — Не дам каму. Не дам. М ать часто болела: кашляла у костра, кашляла вне юрты. Отец жалел отдавать коня в жертву злому Эрлику, сказал, что худое место выбра­ ли для становья. Завьючили коней, поехали дальше на юг. Перевал невысокий, нетрудный, а родители все равно взяли ленточки в подарок гор­ ному духу, на перевале привязали к веткам березки, чтобы хозяин горы позволил благо­ получно спуститься в долину. Глянули вперед. Справа гора, слева гора. Внизу долина с ласковыми, как шерсть яг­ ненка, травами. Лес там есть, вода там есть. Д ве речки поблескивают на солнышке, одна побольше, а меньшая, как дочка, к ней спешит, сливают воду вместе, словно вьют один аркан. И на берегах всего лишь три дымка. Лучшего искать не нужно. Они в своей юрте разведут четвертый огонь. Хорошо! Но вскоре из Бийска приехала семья русских. Построили избушку. У них оказался мальчуган, одного роста с алтайским новоселом — вот радость! Яшей звать. Подружи­ лись. Целые дни проводили вместе. Друг друга расспрашивали обо всем: «Это по-ваше­ му как назы вается?» — «А по-нашему вот как!» «А это как?» Вместе удили хариусов. Задумались: у человека голос есть, у речки имя должно быть. Узнали: большую зовут Маймой, меньшую ласково — Улалушкой. К русским откуда-то издалека приехали два мужика в черной и длинной, словно у женщин, одежде. Старшего звали Отец Макарий, хотя сына у него не было. Он для всех — Отец. Разговорчивый. Один раз в избе русских посадил его, алтайского паренька, себе на колени, дал пирожок с морковкой. Вкусно. Налил чашку чая. С сахаром! Слаще дикого меда! Приехали еще русские. С топорами, с пилами. Плотниками называются. Церковь по­ ставили для бога Христа. С крестом наверху ярче солнышка. Отец Макарий стал угова­ ривать креститься. Боязно. Д а и еще неизвестно: чей бог лучше? Вдруг да Эрлик рас­ сердится. Н адо еще думать. А отец Макарий повторяет: — Окрестишься — букварь дам. Вот такой. Научишься книги читать, с самим богом Христом разговаривать. А мать все хворала и хворала. Отец позвал кама. Разорвали опять коня живьем. Ш куру на жерди подняли в сторону неба. Ветер дует — копыта у шкуры постукивают. Это, дескать, кам под гром бубна летит на коне к богу Ульгеню. Опять полились слезы. Уже не столько от жалости к загубленному коню, сколько от стыда перед русскими друзьями. А мать умерла. Закопали на горке. Кам увез к себе домой мясо жертвенной лош а­ ди, которое не успели соседи съесть на поминках. Пришлось Киприану учиться коров доить, делать сырчики — курут называется. У русских он научился стирать белье. Отец Макарий дал ему мыло, а между тем опять завел разговор про христианских богов, про какого-то Мукулая, будто тот помогает всем. В шестнадцатую весну сына Андраш высватал ему невесту, заплатил калым. Отец Макарий по-русски венчать не согласился — крестить напрашивался. Боязно даж е на двоих делить беду. А к себе все равно зазы вал, от него алтайские слова на бумагу з а ­ писывал, советовал христианские молитвы запоминать. А теща сказала: