Сибирские Огни № 005 - 1990

С тройками стипендию тогда не давали, а без этого об учебе не могло быть и речи. Обо всем этом рассказываю , он колеблется, смотрит в экзаменационный лист — там пятерки и четверки и, наконец, решается — дает мне задачу — я при нем решаю, вторую — то­ же. Тогда он смягчается, ставит мне «хорошо», хлопает по плечу и говорит, эдак отече­ ски, покровительственно: «Учитесь, молодой человек, учитесь». Трудно сказать, с какой стороны посмотреть — то ли совершил он здесь сделку с совестью, а может, наоборот — проявил неформальный подход, но так или иначе — я обязан Еркину (такая у него была фамилия), что он дал мне возможность дальше бороться за право учиться в машино­ строительном институте. А борьба впереди предстояла. И довольно необычная. В числе прочих вступительных экзаменов был и экзамен по иностранному языку. А учил нас немецкому языку Иван Илларионович, который, как я уже говорил, постиг его в плену у немцев. Но дело было не в том, что педагог плохо знал предмет, а в том, что начали изучать язык в восьмом классе и к окончанию школы прошли курс только или 7-го или 8-го класса. К ак потом оказалось, в случае неполного прохождения курса иностранного языка оценка в аттестат зрелости не должна была проставляться, что ос­ вобождало его владельца от необходимости сдавать вступительный экзамен в вуз. У ме­ ня же, как и у всех моих соклассников, такая оценка была. Пока я не знал этого поло­ жения, надеялся на подготовку перед экзаменом и на авось. Но когда подошло время экзамена, поговорив с другими абитуриентами, понял, что они знают неизмеримо боль­ ше и что для меня не только четверка, но и тройка проблематична. Ну и заговорило чувство несправедливости— почему я должен сдавать, если другие в такой же ситуации освобождаются от экзамена вообще. Пошел в приемную комиссию, а там работаю т старшекурсники института, объясняю, в чем дело. То ли я не все объяснил как следует, то ли они не поняли, что имеет место несоответствие оценки в аттестате с фактическим положением, только убедили они меня в том, что раз не изучал в полном объеме, то нечего и сдавать экзамены, а поскольку у меня по пяти экзаменам не было ни одной тройки, то прохождение по конкурсу гаранти­ ровалось. И посоветовали ехать домой, а к первому сентября возвращ аться уже на уче­ бу. Что я и сделал. В семье был настоящий праздник. Рады были учителя. Приезжаю к началу занятий в институт, ищу себя в списках и не нахожу. Что за чертовщина? Наверное, ошибка. Туда, сюда — стараюсь выяснить, попадаю к декану — Тихону Васильевичу Ершову — он наводит справки и говорит мне, что я не принят, так как отказался сдавать иностранный язык. Подвели меня ребята из приемной комиссии. Я пытался объяснить ситуацию, стал предлагать сдать экзамены дополнительно — ничего не помогло. И вот, забрав документы, я стою на пороге института и, как витязь на распутье, не знаю, что ж е делать. Домой — возврата нет, жить — негде, денег нет, чтобы как-то перебиться первое время — ехал в расчете на стипендию, помню, время уж е послеобеденное, солнце ярко светит, кругом шум, суета, студенты в колхозы собираются, а я стою на крыльце один и думаю горькую думу. Подходит парень, прилично одетый, немного постарше меня. «Чего стоишь?» — спра­ шивает. Я рад собеседнику, доверительно рассказываю ему, в чем дело, жду участия, в свою очередь спрашиваю: а ты кто и почему интересуешься? — Видел, как ты с деканом спорил, сочувствую тебе. И есть предложение. Ну его к черту, этот машиностроительный, пойдем поступать в медицинский. Его, оказывается, тож е не приняли — только по другой причине — не хватило одно­ го балла. А в том году в Барнауле впервые открывался медицинский институт, и всту­ пительные экзамены сдавались не с первого августа, как во всех вузах, а с первого сен­ тября. Это было уж е что-то, выводящее меня из шокового состояния. Начиналось новое действие, жизнь продолжалась. Приходим в приемную комиссию, предъявляем справки о сданных экзаменах. А ус­ ловия такие были для тех, кто уже сдал экзамены в другие вузы,— или отдавай имею­ щиеся документы и жди результатов конкурса, или сдавай экзамен снова. Неопределен­ ность. Спрашиваю в приемной комиссии: могу ли я рассчитывать на поступление при мо­ их оценках? Пожилая женщина, надо думать, очень добросовестная, ответственная, вы­ сказала сомнение, так как очень велик был конкурс — на двести мест уже было подано две тысячи заявлений, и предложила ж дать результатов конкурса или снова сдавать экзамены. Вот ведь как в жизни получается. Скажи она тогда утвердительно, что пройду по конкурсу, все бы повернулось иначе. Д а я бы и прошел, Так как пугающая цифра — де