Сибирские Огни № 005 - 1990

А учил нас математике с восьмого по десятый довольно интересный учитель — Васи­ лий Семенович Федерко. Это был человек сложной судьбы, безусловно знающий мате- матику, но не имевший опыта работы в школе, д а и соответствующих педагогических данных. Ходили всякие слухи, говорили о его принадлежности к «врагам народа», что он где-то проштрафился и был сослан к нам. Но так или иначе это был пожилой, видавший виды, довольно солидный, представительный и интеллигентный человек. Мужчина был вообще редкость в- нашей школе, а такой — просто невиданное дело. Он был добрым, но это, наверное, был тот самый случай, когда «доброта хуж е во­ ровства». Очевидно, уверенный, что все равно большинство из нас никогда математики не постигнет, он особенно и не лез вон из кожи, чтобы этого добиться. Добродушно­ снисходительно относился к невыполненным домашним заданиям, чем нас здорово и поощрял. Всего несколько человек приходили с решенными дома задачами. Тогда Васи­ лий Семенович организовывал их решение в классе. Вы зы вал кого-нибудь к доске, и коллективно делалось то, что мы уж е сделали дома. Что оставалось нам, уже решив­ шим? Занимались кто чем. Мы с Володей Глущенко, поскольку сидели на задней угло- еой парте, устраивали игру в карты или в морской бой. Так проходила первая половина урока. Затем , когда начиналось объяснение нового материала или решение новых з а ­ дач, мы такж е включались в работу. Вступительный экзамен в институт по математике я сдал на «отлично», но пришлось пережить момент, который и по сей день представляется мне смесью реальности с ми­ стикой. Экзамен был объединенным — «устно-письменным»: два теоретических вопроса и четыре практических задачи. Все было знакомо, не вызывало никаких затруднений, кро­ ме одного — моей любимой задачи по геометрии с применением тригонометрии. К ак сей­ час помню — была какая-то пирамида с разносторонним треугольником у основания. Нужно было вычислить или объем, или площадь поверхности, и оказалось, что я не знаю формулы. Вот не знаю, и все, и убежден, что мы ее не «проходили». И все-таки, в результате мужественных терзаний, полной мобилизации интеллекта я вымучил из себя эту формулу, но откуда она взялась — понять не могу до сих пор. Убежден, что раньше ее не знал. Будь верующим человеком, отнес бы это к подарку провидения, заботе о мо­ ей персоне со стороны ангела-хранителя. А так остается полагать, что, попав в экстре­ мальную ситуацию, человеческий мозг в состоянии сам дойти до истины, ранее ему не­ известной, но находящейся где-то рядом с уж е имеющимся знанием. Снова о выборе профессии, но сначала не применительно к себе, а к своему старш е­ му брату. Или у Писарева, или у Добролюбова я однажды прочитал, что нет людей не­ пригодных, есть люди неуместные. Очевидно, автор имел в виду, что если человек выб­ рал дело в соответствии со своим призванием, то он становится максимально полезным обществу, испытывая при этом удовлетворение от работы. Это высказывание переклика­ ется со следующими строками: Упаси вас Бог познать заботу: о прошедшей юности тужить, делать нелюбимую работу, с нелюбимой женщиною жить. В детстве Михаил был очень добрым, с высоко развитым чувством товарищества, которое, думается, доминировало в нем над долгом перед педагогами, пожалуй, и роди­ телями. Учился неровно, со сбоями. А в четвертом классе доучился до того, что весь их класс, а было в классе пять-шесть человек, оставили на второй год. Учеба в следующих классах не принесла Михаилу репутации прилежного ученика, а в восьмом он д аж е не был допущен до экзаменов. В те времена в школе практиковалось любопытное наказание — временное исключение из школы на три, пять, десять дней. Ученику было запрещено посещать школу какой-то период. Чем руководствовались уч­ редители такого правила — трудно сказать. Теперь бы мы объяснили этот алогизм след­ ствием административно-командной системы. Так вот, наш Михаил иногда оказывался жертвой этой системы, что, однако, не ввергало его в большое уныние. Он, как и все, уходил в школу, а на самом деле или болтался с себе подобными или скрывался у на­ шей старшей сестры Фени, жившей отдельно. Д обрая Фенюшка всегда была участлива к нашим бедам, помогала, не сообщ ая родителям о проказах. Учеба у Михаила заходила в тупик. Нужно было что-то делать, на что-то решаться. Окончание школы представлялось маловероятным, да и возраст поджимал — уже шестнадцать лет, а за спиной только семь классов с весьма сомнительным объемом зна­ ний. Вырисовывались — либо работа в колхозе, либо учеба в техникуме. На семейном