Сибирские Огни № 005 - 1990

со хозяйства объективно так высоко подняли, с одной стороны, самосознание, нацио­ нальный дух народа, с другой — веру в правильность не только цели, но и путей строи­ тельства новой жизни, что все казалось ясным, безоблачным. Имеющие место антиобщественные и аморальные явления и поступки людей объ­ яснялись только одним — пережитками капитализма. Речь шла о сроках исчезновения этих пережитков, а то, что они исчезнут и что социализм сам по себе их воспроизводить в силу своей природы не будет,— это было понятно каждому. Жизнь представлялась бесконфликтной, лишенной противоречий. Только выполняй предначертания. Но уже тог­ да, интуитивно, еще не зная законов диалектики, мы как-то не воспринимали, а точнее сказать, до конца не понимали возможности общественного развития без противоречий, без борьбы. Искренне пытаясь добиться ответа на свои вопросы, загоняли учителей в тупик (в наше время это не трудно было сделать в силу их низкой квалификации), порой доводя до слез. Можно привести вот такой типичный диалог: Учитель: Жизнь — это борьба. Ученик: С кем? З а что? Учитель: С пережитками капитализма, за социализм, затем — за коммунизм. Ученик: А затем, когда коммунизм будет построен? Учитель: Тогда — борьба с природой. В от так, ни больше ни меньше. С достижением конечной цели в общественной жиз­ ни всякая борьба прекращается. Впрочем, не столь уж и невежественны были наши учи­ теля. Концепция абсолютной истины, бесконфликтности господствовала повсюду и про­ пагандировалась всеми средствами, хотя в жизни все было по-другому. И опять же, это вот сейчас я вижу бездну между жизнью, которая рисовалась нам в нашем воображ е­ нии, и теми реальностями, которые нас окружали. Так вот, за пределами нашей деревни мир больших городов, заводов, науки, искус­ ства, не виденный нами воочию, тем более представлялся чем-то великим, грандиозным, зовущим. А незнание его давало безграничную волю фантазии, и он дорисовывался, рас­ крашивался в соответствии с умопредставлениями каждого из нас, порой самыми нере­ альными. Мечты о большой жизни, о гражданском подвиге во имя Родины, уверенность в том, что для этого нет места в родной деревне, формировали к ней эдакое снисходительно­ жалостливое отношение, не более. Это уже потом появится тоска по родине, неистреби­ мое желание хотя бы одним глазом увидеть свой дом, речку, все, что связано с лучезар­ ным детством; затем это чувство перерастет в устойчивую любовь к родному краю, его людям. А в то время мы чувствовали себя в деревне временными, и откровенно говоря, не предполагали, что можно будет любить так сильно родные места. Николай Рубцов очень точно описал отношение к деревне мальчишки и потом уже взрослого человека. Приведу полностью его стихотворение: Хотя проклинает приезжий Дороги моих побережий, Люблю я деревню Николу, Где кончил начальную школу. Бывает, что пылкий мальчишка З а гостем приезжим по следу В дорогу торопится слишком: — Я тож е отсюда уеду! Среди удивленных девчонок Храбрится, едва из пеленок: — Ну что по провинции шляться? В столицу пора отправляться! Когда ж повзрослеет в столице, Посмотрит на жизнь за границей, Тогда он оценит Николу, Где кончил начальную школу. Вот так и в моей жизни. А теперь возвращ аю сь к тезису, что жизнь — это борьба. В том, что нужно бороть­ ся с природой, мы были убеждены абсолютно. Символом времени, по крайней мере это внедрялось в сознание людей, были звучные слова: