Сибирские Огни № 005 - 1990

унтер-офицер. Он рацед. в бедро, бок и плечо. Кое-как,товарищи,едедали.ему перевязку. Он плетется в наш тыл. За ним еле бредут трое солдат. Они тоже хотят жить. Они дол­ го ползли из леса, где их настигли осколки снарядов. Кто-то им помог встать. Кто-то сунул в руки палку, и вот они плетутся в тыл, в плен, подальше от войны, от передовой. Таких групп много. Еще больше их валяется по обочинам дороги — стонущих, умираю­ щих, обезображенных тел. Нельзя равнодушно смотреть на эту картину. Солнце светит ярко, радостно, но и оно закрывается то и дело несущимися группами облаков. Прохожу мимо близко стоящих у дороги кустов. Внимание привлек окрик: «Русс, русс...» — стон из последних сил. Раздвинув кусты, вижу: в луже крови лежит черново­ лосый красавец венгр-офицер. Его внутренности вывалились наружу, по ним ползают большие, отливающие синевой на солнце, мухи. Его окружал смрад, и поднимались в беспредельную высь еле заметные теплые струйки — это остатки жизни покидали его. Он показывал на лоб и умоляюще смотрел на меня. Я догадался. Выстрел... Синевузка — Выжня. Август, 1944 г. СЛЕЗЫ Он был высокого роста. Широкая грудь, узкая талия. Голова всегда поднята вверх н орлиные, с такими же бровями, глаза. Когда он был весел, ничто не могло удержать его раскатистого смеха, казалось — все смеется вокруг, а глаза блестят радостью. Не лю­ били его сердитым: сдвинет брови, глаза сверкают гневом и кулаки сжаты до предела. Больше его видели веселым, с шуткой и... поющим. Как он пел! Можно было часами слушать его. Иногда выпадали дни отдыха, и вот Алексей Петрович, или товарищ комбат, как его звали на батарее, придет на огневую позицию, соберет тесный кружок солдат и поет. Далеко в горах раздается веселая песня или грустная мелодия, которую с большим чув­ ством выводил запевала капитан Васильев, он же Алексей Петрович — командир батареи. В любых переделках — комбат впереди. Его люди видят отвагу командира и ар­ тиллеристы всегда победители. Батарея недаром называлась штурмовой. Часто приходи­ лось на галопе выскакивать вперед, оставляя позади пехоту, и прямой наводкой, в упор расстреливать врага. И всегда комбат с первым орудием. Весь полк знал нашего отважного командира. А девчата, которых в полку немного, девчата тайком вздыхали по нем. Одна девушка по имени Надя так влюбилась в Алек­ сея, что... Случилось как-то все неожиданно. Комбат уехал выбирать наблюдательный пункт. В горных условиях это нелегко. Нужно побывать на той или иной высоте, убедиться, как просматривается противник, не вырос ли лес, который на карте показан как кустарник, да и расстояния в горах обманчивы. Я сидел в палатке и набрасывал кроки огневой позиции, когда вбежал взволнован­ ный часовой и крикнул: «Старшой, комбата нашего раненого несут!» Я остолбенел, ка­ залось, только что он был здесь, приказал, чтобы все было в порядке на огневой, и уска­ кал на своем любимом Огоньке — смотреть было любо, а тут... принесли раненого. Он старался подняться, ребята помогли ему. И Алексей улыбался своей очаровательной улыбкой! Было видно, что ему больно, разрывная пуля прошла насквозь через мякоть бедра. Рана была рваная и задела старую, тоже пулевую, что была чуть ниже. Но коман­ дир как будто не чувствовал боли, он улыбался. В медсанбате, где люди привыкли к виду ран и запаху крови, приступили к опера­ ции. Работали быстро, без лишних движений и разговоров. Мы, группа провожающих, столпились у операционной и, затаив дыхание, смотрели в дверную щель, которая была очень узкой. Я видел край стола, рану и чью-то руку, беспощадно, резкими движениями рвущую тело. Было неприятно. Через десять минут его вынесли. Большая доза наркоза вызвала рвоту после пробуждения и ужасную головную боль. Но Алексей улыбался. Он еще не успел как следует проснуться и улыбался. Сест­ ры всплеснули руками: они редко видели такого сильного духом человека. Они были по­ ражены. Когда на его лице появилась улыбка, сестры, врач, санитары в один голос вос­ кликнули: «Ой, он смеется!» Это для них было ново. Обычно раненый охает, ждет сожа­ ления или во весь голос ругается. Алексей, наоборот, утверждал, что ему совершенно не