Сибирские Огни № 004 - 1990

дит в чувство. Росы на Алтае обильные, с первых шагов ноги мокрые, дрожь по телу. Не завтракая, не умываясь — за работу. После часа-полутора приходишь в себя, наст­ роение устойчиво идет в гору, начинаешь замечать красоту утра, во время остановки для заточки и захода на очередной ряд — шутки, смех. Ах, утренние часы! До чего же они прекрасны, а в жизни крестьянина, в его тру­ де — они являются определяющими. У нас расхожими были пословицы: «Кто рано вста­ ет тому бог дает», «Поздняя птичка глаза продирает, а ранняя — клюв очищает» и другие, прославляющие раннее начало трудового дня. Вообще, надо сказать, родители наши были неграмотные (отец имел за плечами.два класса церковно-приходской школы, мать даже читать и расписываться не умела), но поговорки были готовы на всякий слу­ чай жизни. А что касается матери, по-моему, она их сама придумывала походя: остро­ умно, порой грубовато, но всегда попадая в точку. Теперь-то я понимаю, что следовало записывать их, а тогда мне казалось это естественным состоянием любого человека. ' Раннее начало трудового дня применительно к косовице имеет особое значение. Мяг­ кая от росы трава легко косится. Поистине мудра пословица: «Коси, коса, пока роса. Роса долой — и ты домой». Кроме того — нет изнуряющего зноя, а ведь летом на Алтае жара выше тридцати градусов — обычное дело, нет слепней и оводов, этих вечных спут­ ников и врагов косарей. Часов до десяти машем косами, стараясь сделать за утро как можно больше, и лишь только потом — завтрак. Через два-три дня втягиваемся в работу основательно, уже не болит тело, затверде­ ли ладони (очень важно уберечь их в первые дни от кровяных мозолей, иначе обречешь себя на длительные муки и не сделаешь столько, сколько от тебя требуется), перестали мучить кошмары, стал глубоким сон. Казалось бы — только работать. Но уже подсыха­ ет ранее скошенное сено, нужно переключаться на его метку. Если мы косили только своей семьей и только для себя, на этом косовица и заканчивалась. Дня три требова­ лось, чтобы сгрести сено и сметать его в стога. При всем том, что косить сено — самый тяжелый крестьянский труд, он наиболее опоэтизирован. Я с детства знал наизусть стихотворение Кольцова «Косарь», и, должен сказать, оно помогало выдержать длинный день в напряженной работе и при этом не перестать любить ее. В течение дня, взмахивая косой, уж в который раз повторяешь эти прекрасные стро­ ки, подбадривая и поддерживая себя: Раззудись, плечо! Размахнись, рука! Ты пахни в лицо, Ветер с полудня! Освежи, взволнуй Степь просторную! Зажужжи, коса, Как пчелиный рой! Молоньей, коса, Засверкай кругом! Зашуми, трава Подкошенная; Поклонись, цветы, Головой земле! Тебя качает от усталости, а ты вновь и вновь твердишь их, находя источник сил и вдохновения, а также величайший смысл в том, что делаешь. Время летит быстрее, уве­ ренность в значимости происходящего придает силы. В последнее время редко когда удается помахать косой, но эти слова часто прихо­ дят на память и как воспоминание о трудовом празднике, который уже никогда не по­ вторится, и как ностальгия о юности. Есенина наше поколение открыло для себя уже во второй половине 50-х годов, ког­ да мы были студентами. Я вспоминаю впервые попавший мне в руки однотомник, издан­ ный, по-моему, в 1957 году. Меня поразили и очаровали стихи великого поэта, настолько они находили отклик в моем сердце. Многое я сразу же выучил наизусть, потому что эти стихи не только были близки мне, но и легко запоминались. Особенно те, где он грустил о крестьянской жизни, о патриархальной деревне, в быт которой вторгается ин­ дустриальная эпоха, о дорогой его сердцу русской природе, стихи, где звучала любовь к Родине, к русской земле. Стихи Есенина были близки мне еще и потому, что я видел схожесть своей судьбы с судьбой их лирического героя. Я так же родился и вырос в де­ ревне и до поступления в институт далее, чем за сорок километров от дома, никуда не4 4 Сибирские огни № 4