Сибирские Огни № 004 - 1990

Информация родителей, не совпадающая с официальной, абсолютизирующей право на истину, пропагандой, заронила в наши души неверие родителям. Это неверие распро­ странялось и на другие понятия. Официальная пропаганда воспитывала нас на «героиче­ ском поступке» Павлика Морозова. Родители же считали, что Павлик просто предал своего отца. Наверное, историческое противоречие между детьми и отцами никогда не принимает таких острых форм, как во времена классовых, общественных катаклизмов. Мать была суровой, волевой женщиной, с собственной твердой жизненной позицией, не стеснялась в выражениях. Она часто заявляла, что знает больше Сталина... ...По рассказам матери и ее братьев сложилось такое представление о хозяйстве де­ да Дениса. До пятнадцати гектаров пашни, в том числе помимо зерновых — примерно полтора гектара подсолнечника; семь-восемь лошадей, до десятка дойных коров, овцы, свиньи, птица, триста ульев пчел. Это даже по алтайским меркам было хозяйство выше среднего. Человеческая память избирательна. Естественно сохранять все хорошее, светлое, по­ стоянно абсолютизируя и гипертрофируя его, одновременно забывая о тяжелом, труд­ ном, болезненном. Без использования наемного труда,— а при обилии земли на Алтае и в силу традиции об этом не могло быть и речи,— содержать такое хозяйство значило; работать всем без исключения и, если не сказать до изнурения, то, по крайней мере, не оставляя времени ни на что другое. В таких условиях и проходило детство матери, оставившее в ее сознании и передан­ ное нам чувство прекрасной жизни, особенно расцвечиваемое на фоне последовавшей нищеты, серости, безотрадности, вызванной разложением патриархального быта и кол­ лективизацией. Появление отцовской линии на Алтае также связано со значительными событиями в истории нашего Отечества. Речь идет о переселении крестьян из Центральной России, Украины, Белоруссии в Сибирь и на Дальний Восток в конце девятнадцатого—начале двадцатого века. Это событие, как мне кажется, не нашло достаточного отражения ни в историко-экономической, ни в художественной литературе, адекватного по значению, которое имело оно для судеб государства. А следовало бы этот феномен изучить основа­ тельно, и не только во имя удовлетворения гражданского любопытства, но и для поис­ ка путей решения проблемы переселения людей в Сибирь, актуальной и сегодня. Огуль­ ное очернение всего, что было при царях, предало забвению те интересные, важные про­ цессы. Наш выдающийся историк В. О. Ключевский прозорливо угадывал огромное исто­ рическое значение этого переселения, говоря, что «со временем оно неминуемо отзовет­ ся на общем положении дел немаловажными последствиями». Он приводит любопытные цифры, показывая динамичность процесса переселения крестьян на восток: «...ежегодное число переселенцев в Сибирь, до 1880-х годов не превышавшее 2 тысяч человек, а в на­ чале последнего десятилетия прошлого века достигшее до 50 тысяч, с 1906 г. благодаря Сибирской железной дороге возросло до 200 тысяч человек, а за два с половиной года (с 1907 по июнь 1909 г.) в Сибирь пришло около 2 миллионов переселенцев». Вот и «царь-дурак», а ведь сумели при нем организовать целое переселение народов, причем без полицейско-административного жима, а, говоря современным языком, по­ средством экономического стимулирования. Нуждается в объективной оценке и роль Столыпина, премьер-министра России, инициатора активной политики по вовлечению в хозяйственный оборот огромных земельных массивов восточной части империи. Возвращаюсь к появлению отцовских предков на Алтае. Дед Андрей прибыл в Петропавловское в конце прошлого века из Орловской губер­ нии. Несколько лет назад я встретил одного партийного работника из Брянска (а Брянск со своим окружением входил когда-то в Орловскую губернию), который расска­ зал, что в деревнях этой области многие носят нашу фамилию. Может быть, там живут мои дальние родственники по отцовской линии. Во всяком случае, во мне тлеет мечта, или по крайней мере мысль, съездить в те края, приобщиться к началам нашего корня. Вообще мы, сибиряки, заражены местным патриотизмом. Когда говорят о сибир- ских дивизиях, отстоявших Москву и Сталинград в годы Великой Отечественной войны, объясняют мужество и героизм сибиряков, имея в виду, что они становятся такими в силу суровых климатических условий, закаливающих человека. Отдавая должное такой трактовке, я бы не преувеличивал значение климатическо-географического фактора. Ду­ мается, главное в другом — в отборе генетического человеческого материла, которым колонизовалась Сибирь. Со времен Ермака Тимофеевича сюда шли люди служилые, 86