Сибирские Огни № 004 - 1990

будет обеспечено преемственности, и если мне удастся поспособствовать сохранению в памяти хотя бы толики уходящего, считал бы себя безмерно вознагражденным. Хотелось также попытаться ответить на вопросы: почему наше взросление проходи­ ло быстрее, чем проходит взросление наших детей; почему современные акселераты, бу­ дучи значительно более информированными, не знают самых простых вещей, которые для нас были само собой разумеющимися, почему их интересы зачастую не несут обще­ ственно полезной направленности; наконец, как могла крестьянская среда сформировать в нас прочные нравственные принципы, которые помогли потом устоять в сложной адап­ тации к городским условиям, в перестройке уже сложившейся крестьянской психологии, в переходе в иную социальную категорию. Думается, да что думается, я уверен: главное — в труде или, если говорить ученым слогом,— в трудовом воспитании. Впрочем, скажи нам в то время, что мы являемся объектами трудового воспитания, а наши родители — его субъекты, мы бы удивились, как мольеровский герой, узнавший, что в обыденной жизни он говорит прозой. Мы про­ сто работали, внося посильный вклад в обеспечение существования нашей большой и в общем-то дружной семьи. За последние десятилетия сложилась ситуация столь же ненормальная, сколь и па­ радоксальная — в рабоче-крестьянской стране, где труд провозглашен мерилом человече­ ских достоинств, молодые люди, вступая в жизнь, в большинстве своем не имеют эле­ ментарных трудовых навыков. Считают, что это в значительной мере явилось первопри­ чиной многих негативных явлений периода, вошедшего в историю под названием «застойного». НЕМНОГО ИСТОРИИ Наше село Петропавловское, по сибирским меркам, очень старое — оно существует с 1663 года. История предгорной части Алтая еще ждет своего исследователя, но, дума­ ется, что начало колонизации связано с переселением сюда староверов, раскольников, или, как их у нас называли, кержаков. Трудно сказать, из какой части Руси бежали в Сибирь наши предки, гонимые реформами Никона, но само название коренных жителей «кержаки» позволяет полагать, что пришли они из нижегородских мест, с реки Керже- нец. Впрочем, сейчас, когда у части населения еще сохраняются остатки самобытности, можно было бы с большой степенью достоверности ответить на этот вопрос. По диалек­ там, песням и сказкам, дошедшим до нас из глубины веков, вышивкам на полотенцах и одежде, узорам на домотканых холстах, по обрядам и детским играм и другим призна­ кам, наверное, удастся точнее определить корень нашей местной цивилизации. Однако то, что первыми в нашем селе появились раскольники, не вызывает сомнения. Мать наша крестилась двумя перстами, полагая это главным отличительным признаком ритуала старой веры. Так что по материнской линии мы ведем наследство от фанатичных сто­ ронников огнепального протопопа Аввакума. Что касается предков матери по отцовской линии, то, как повествуют семейные пре­ дания, все они были ортодоксальные староверы. Отец же ее матери, вроде бы, пришел в Сибирь в кандалах, а за что был сослан — не ясно, хотя относительно его религиозной принадлежности известно, что он, будучи верующим, не признавал церквей. Мать наша, Степанида Маркеловна, родившаяся в 1905 году, рано осталась без ро­ дителей. Ее мать, Елена Николаевна, умерла от родов в 1917-м, а отец, Маркел Денисо­ вич, пропал в 1925 году, став жертвой уже затухающих междоусобных столкновений. Оставшиеся пятеро детей, две сестры и три брата, воспитывались у деда с бабкой. Они жили вместе с многочисленной семьей брата Маркела Артамона Денисовича. Несмотря на большое число едоков, это была крепкая, зажиточная семья. По край­ ней мере, в годы нашего полуголодного, разутого и раздетого детства мать, часто вспо­ миная свое, проводя сравнение между тем, что мы имели, и тем, что было «раньше», посеяла в нас представление о прошлой жизни - как о чем-то сказочно богатом, изо­ бильном, совершенно не реальном. Все это мешало нам выстроить в логическую, после­ довательную схему социальные изменения в нашей стране. С одной стороны — несрав­ ненно худшая, чем раньше, по рассказам матери, жизнь, с другой - «спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство». А в том, что наше детство было безусловно сча­ стливым, мы ни на мгновение не сомневались. Это противоречие не просто наложило на нас глубокий отпечаток, но, похоже, стало причиной определенного личностного раздвое­ ния, размывания нравственных устоев.