Сибирские Огни № 004 - 1990

Так или похоже на это, думал капитан, обокравший меня, имел причастность к сему и прокурор, если он прокурор, и вообще было бы спокойнее, если бы я исчез, испарился, пропал с глаз долой. Но не пропаду, не исчезну, вы ошибаетесь, ребята. Я остаюсь. А билет можно ведь сдать: вот оно, окошечко возврата авиабиле­ тов. У меня, кстати, появится прожиточный минимум еще на деся­ ток дней, и они пойдут в фонд войны с вами. Да, я объявляю вам, господа грабители, войну, и не ждите от меня пощады, как не буду ждать пощады и я. Война не из-за украденных вами денег, я их дарю вам, нищие духом. Купите же­ нам на мои деньги то, что не можете купить на свою зарплату. И даже не из-за Распятия, нет! Моя война против устройства поряд­ ка, которым вы калечите молодые души, война за мальчишек-ми- лиционеров, коих вы с прокурором воспитали в садистов в законе. Когда они вырастут, подумайте, сколько покалечат они судеб люд­ ских, выросши в чинах и должностях! Но беда еще горшая, что и детей они воспитают похожими на себя, на вас, воспитателей своих! А девочки-стюардессы? У них тоже будут дети, а мать, лишен­ ная чувства милосердия, — это мать будущих предателей, подле­ цов и грабителей. Знаю, процесс над вами — дело не только трудное, но и опас­ ное, но «иду на вы!» Время для меня побежало быстрее, наполнилось новым смыс­ лом — война. Восемь часов, девять... Огромные окна аэровокзала медленно наливались светом, толпы новых пассажиров, отлетающих и прилетающих, плескались прибоем в залах. Носильщики везли на тележках пухлые чемоданы южных людей, старушка вела на поводке тонконогую собачку, которая, натягивая поводок, рвалась куда-то, скользя когтями по мраморному полу. Написать официальную жалобу на имя прокурора города — с этого начинается моя война. Пачку бумаги я купил в газетном ки­ оске, в кафетерии заказал две чашки черного кофе, устроился за высоким столиком с круглой мраморной столешницей. Глоток черного кофе, еще глоток. «Гражданин прокурор!»... Я в нерешительности, а почему — «гражданин»? Трепет зековский слышится, лучше, вероятно, все- таки «Товарищ прокурор», только не фамильярно ли для судебного документа? Судя по классике в дореволюционных бумагах писа­ лось: «Милостивый государь», «Ваше превосходительство» или да­ же «Ваше высокопревосходительство»... Никогда еще не писал жа­ лоб, как все-таки лучше — «гражданин прокурор» или «товарищ прокурор»? Вспомнилось, нашу зону, барак пятьдесят восьмой, охранял пожилой солдат из азиатов. С вновь поступившими молодыми он устраивал веселую шутку. «Кто я такая? — спрашивал намечен­ ную жертву охранник. — Говори: товарищ часовой — вот кто я такая. Говори, говори, разрешаем, гулять пойдешь!» «Гулять» — это в общую зону, где «бытовикам» разрешались посылки, можно было что-то продать, что-то променять-выменять. «Товарищ часо­ вой!» — вытягивался перед начальством небитый «новобранец», но охранник, немедленно свирепея, ударом в подбородок сбивал до­ ходягу с ног, визжал: «Брянский волк — твоя товарищ!» «Гражданин прокурор!»... А что я, собственно, хочу, что про­ шу? Я прошу возбудить дело, хочу привлечь к ответственности ка­ питана и прокурора. Но не писалась жалоба, а не писалась она потому, что родилось во мне и зрело сомнение: а прав ли я? Не ошибка ли, что хочу привлечь к суду их, капитана и прокурора? Началось же не с них, а с мундирной чиновницы! Потом была вторая чиновница, были стюардессы. И решение снять меня с рейса при­ нял не капитан милиции, а командир корабля. В сущности, он, 64