Сибирские Огни № 004 - 1990

впереди, ефрейтор и рядовой, заломив руки, подталкивали сзади, рюкзак болтался у меня на шее. — И все же не гуманно так обращаться,—слышу я расстро­ енный женский голос. — Можно же как-то по-другому. Меня подводят к невысокому грузовичку, подхватывают под ноги, раскачав, перебрасывают через борт. — Нет, не могу! Я не могу на такое смотреть! — капризно вскрикивает невидимая мне женщина. — Нельзя мне на такое смот­ реть. — Ей нельзя, — поясняет невидимый мужчина. — Ей совер­ шенно противопоказаны отрицательные эмоции. — А пишут про гуманность... — Мало ли что пишут! Ты к нему с гуманностью, а он тебе — в рожу... — А он вроде трезвый, — слышу я взволнованный девичий голос. — Я стояла у трапа с ним рядом. Правда, правда, показа­ лось. — Притворился. Иной так притворится, сто лет не угадаешь. — Пьяный — не пьяный, какая разница? А вдруг в самолете что?.. — Что? — Рюкзак у него... — Рюкзак проверяли, электроника же... — Знаем мы нашу электронику... — А лихо же они его, — слышу я ломающийся голос подро­ стка. — Аж сбрякал. Я, и правда, сбрякал затылком в кузов, в глазах у меня пому­ тилось. Когда я очнулся, машина уже ехала, один из милиционеров сидел на мне верхом. Дышать было трудно. — Отпустите руки, хлопцы, — прошу я. — Неудобно, да? — удивляется милиционер, что сидит на мне. И оба они, ефрейтор и рядовой, хихикают. Молодые еще парнишки, недавние школьники. Очень старатель­ ные. Один — рядовой, другой — ефрейтор. Машина остановилась, спрыгнувший на землю рядовой открыл борт, ефрейтор, будто я бревно, катнул меня вниз, вдогонку швыр­ нул рюкзак. Тем же порядком: сержант впереди, распахивая передо мной двери, ефрейтор и рядовой по бокам, меня ввели в комнату, где за однотумбовым столом сидел капитан с сухим жестким лицом и писал. На шум капитан не поднял головы, никак не отреагировал и на доклад сержанта, который сказал, что в самолете я орал, тре­ бовал врача, приставал к женщинам-пассажиркам, выражался ма­ том. — Я — матом? — Я задохнулся. — Ребята, — обратился я к ефрейтору и рядовому, — будьте добры, скажите капитану, приста­ вал я, сквернословил? Наконец, капитан поднял голову, профессионально окинул меня сверху вниз, снизу вверх, еле уловимый кивок в мою сторону сер­ жанту — милиционеры кидаются ко мне, в мгновение ока все пу­ говицы на плаще, пиджаке, брюках расстегнуты, замки спущены, лап-лап-лап — лапают меня, всюду лезут, всюду чужие руки, про­ ворные, хищные, настырные, я не был обыскан, я был освежеван, вы­ потрошен, вывернут наизнанку. Делается это настолько быстро, по­ воротливо, я сначала не могу даже понять, что со мной происходит, что делают милиционеры. Замок на брюках спущен, ремень рас­ стегнут, все с меня сползает, спадывает, все карманы вывернуты на­ изнанку, висят на мне серыми языками. Добытые трофеи милиционеры швыряли на стол перед капита­ ном: ключи от квартиры, очки, часы, телефонная книжка, деньги бумажные, деньги звонкой монетой, бумажник с документами.