Сибирские Огни № 004 - 1990

— Спасибо, вот два червонца, сдачи не надо. — Еще столько же — и блондиночка в белом беретике ваша, — напомнил шофер. — Благодарить будете... Толковые парни работают в ленинградских таксопарках, одна­ ко блондиночку в белом берете я и на этот раз не купил. Прикорнувшая было у меня на плече Христина оживилась, едва мы оказались в знакомых холлах гостиницы, заспешила по этажам и коридорам, игнорируя лифт. — Куда? — спросил я, забыв про языковой барьер. — Куда!! — снова радостно взвизгнула Христина, выстукивая впереди меня каблуками. — Куда! Нет, не в ресторан, ресторан был уже закрыт, и не к себе. Когда я понял, куда меня тащила Христина, я похолодел: в ночной бар! А похолодел я потому, что в ночном баре «дают» только за ва­ люту, которой у меня нет. Зеленых бумажек в натуральном виде я, признаться, в руках еще не держал, но как это объяснить заморской «невесте», втолковать, что у меня ни пенса и заплатить за ее кок­ тейль я не могу? Сказать с советской открытостью: у меня, дорогая, пусто, уйдем отсюда. Или: заплати, милая, сама, у нас равенство. Может быть, Христина догадалась бы, но не было у нее ни карманов, ни сумочки с собой, в лифчике, как это делают наши Венеры, тоже ничего не спрятано. Нищий «жених» из породы местеч­ ковых сутенеров — жалкая фигура! Но я храбро шагаю в вертя­ щиеся двери бара, гомонящего, несмотря на поздний час, полудюжи­ ной европейских языков. — Тут такое дело, — говорю я бармену, изображая непринуж­ денную улыбку. — Со мной иностранка, а у меня валюты, сами по­ нимаете, ни шиша. Не откажите, налейте ей, что она попросит, а мне чистой воды, заплачу нашими. Выручите, друг мой, такая ситуация. Мы чокаемся с Христиной, она шотландским виски, а я невской водой из крана, сидим, пьем, «болтаем» на шведско-русском — «ви­ ски», «роза» (букет роз на стойке бармена), «оранж» — апельсин, «спасибо», она учит меня по-шведски, я ее языку Пушкина и Толсто­ го. Нам весело, очень весело, и я с ужасом ожидаю, что Христина попросит еще рюмку и уж вовсе, не дай бог, «оранж» — нет, не по­ просила, умница! Мало того, бармен догадливо поставил перед нами тарелочку с двумя конфетами — хороший парень оказался, в очках, интеллигентный. Я кладу на стекло стойки червонец, но бармен брезгливо сду­ вает бумажку в мою сторону. — Мусор не принимаем, — вполголоса говорит он. — Следу­ ющий раз приходите с деньгами. ...Сейчас я знаю, самая красивая игра — игра в слово. Самое волнующее узнавание — узнавание слова, когда оно оживает, при­ ближается к тебе и вдруг распускается в невиданной красоты цветок, в котором целый мир! Я показывал какую-нибудь вещичку в номе­ ре Христины, она четко выговаривала незнакомые звуки, я повто­ рял их, с каждым разом все лучше, пока учительница не награжда­ ла меня за старание улыбкой, поцелуем. Наконец, из накопленного богатства я составил целую фразу, даже не одну, а три, целый мо­ нолог: «Ты красивая!.. Ты очень красивая!.. Ты самая красивая!..» ...Много раз я порывался уходить, но Христина снова и снова придумывала какую-нибудь возню, шалость: вдруг терялся мой гал­ стук, туфля, но стали уже наливаться синим окна... Она испугалась, потом рассмеялась, потом заплакала. Мы стоя­ ли в прихожей, Христина пристально смотрела мне в глаза. На ней был крестик, только один этот крестик на золотой цепочке, который она забыла или не хотела снять, вдруг наклонила мою голову, я утонул лицом в прохладе ее грудей. Она делала что-то невидимое у меня на шее, и, когда я поднял голову, расстегнула мою рубашку, спрятала под нее свой еще теплый крестик.