Сибирские Огни № 004 - 1990

Понимали толк в развлечениях вечерних выдворенные сословия российские, поленившиеся защитить свои святыни, свои юбилеи. Все юбилеи теперь наши, так-то, господа, и цыганочки-бессара- бочки танцуют для нас, бывших ваших смердов! Так-то, Лев Николаевич, ваше сиятельство! Крошка-цыганка танцует, наверное, тот же самый танец, что бабушки ее танцевали для вас. А теперь она услаждает нас с Вятичем, правнуков мужи- ков-крепостных, что работали на вас и благородный род ваш. Не знаю, как Вятич, но я уж точно не от Рюрика: дед мой Митрофан Алексеевич в «крепости» у барыни Козельской состоял чуть ли не до тридцати лет. «Пороли?» — спрашивали его. «Пары- вали, — отвечал дед. — Не без этого». Так что я не крепостной и не поротый во втором поколении, да и то, как сказать... А цыганочка порхает, летает — жар-птицей, выстукивают ее каблучки, звенят бусы, манит смуглота талии, живота, обнажаю­ щихся в капризном кружении танца, поет о страстной любви со­ листка — все это для меня, внука и правнука крепостных — му­ жиков русских — и не в сказке все это, а наяву! И лишь неделю назад не в сказке, а наяву на баке «Ивана На­ зарова» по лицу моему хлестал дождь, ветер свистал в якорных клюзах, я тогда и представить себе не мог, что все это может быть и для меня: высокие белые залы, женщины в украшениях, цыга­ не и друг-приятель, который называет тебя детским именем и при­ глашает в столицу дружественного народа, где есть у него знако­ мый погребок, в котором торгуют разливным белым вином и заку­ сывают рахат-лукумом... Цыганам устроили овацию, их забросали цветами, конфетами (господа забрасывали, наверное, четвертными), но оркестр заиграл снова, плясунья-солистка припорхнула к одному из столиков, ей навстречу поднялся наш коллега, бравый усатый мужчина, шагнул, положив руку на талию плясуньи, в круг, и на сцене, в зале на­ чались танцы! К нам с Захарием подсели двое, мне показалось, я их где-то видел, но где и когда, как ни бился, вспомнить не сумел. Однако это были явно свои ребята: среди минеральных бутылок появилась бутылка явно не минеральная. Соседи, не чинясь, предложили и в наших с Захарием фужерах заменить минеральную неминеральной, но я — прошу запомнить и эту немаловажную деталь — закрыл рукой свой фужер. Почему? Остерегаюсь угощаться от незнакомых —опыт зековский: не одалживайся, расплата всегда себе дороже. Соседи не обиделись: забрав неминеральные припасы, пересели за шумный столик Вятича, окруженного поклонниками обоего пола. А между тем под дискогрохот на сцене, где только что пор­ хала цыганочка, творилось столпотворение. Топали, прыгали, кача­ ли ногами, головами, кувыркались, отжимались, как на зарядке, от пола — наши пращуры из каменного века под такие же ритмы справляли, наверное, победу, прежде поужинав врагом, поджарен­ ным на вертеле. Вообще-то я рок люблю и прежде всего за полное отсутствие регламента в его статусе: делай, что хочешь, брыкайся, дергайся, озорничай, вспомни в себе ребенка. Мы с Захарием тоже потопта­ лись, посмеялись, подурачились: мне в тот вечер было необычайно весело, просто весело и легко, и Захарий казался самым замечатель­ ным человеком. — Погляди, — показал он мне на одинокую фигурку, присло­ нившуюся к колонне. Знакомая по танцулькам картина: стоит девчонка-дурнушка, в глазах мольба: ну заметьте же, пригласите! Кто покрасивее, по­ фигуристее — разобрали, а она делает вид, что пришла вовсе не 40