Сибирские Огни № 004 - 1990

Все знали старичка, он был настолько классик, что, казалось, был всегда. Я читал его книги еще по складам, они стояли в библио­ теках рядом с Пушкиным, их, красиво изданные, дарили ко дню рождения. Из хрестоматийных биографий было известно, что скрю­ ченный старичок вместе с Горьким стоял у колыбели соцреализма, ковал вместе с ним новую революционную культуру, облагородив­ шую мир наш грешный. Такая историческая глыба и в столь ветхом, в столь изношенном теле! Да абсолютна ли истина древних: здоровый дух в здоровом теле? Старичок, все поняли, вознамерился произнести речь, ради нее и преодолел расстояние с того света, в котором уже стоял одной но­ гой, до трибуны. Поставил палочку обочь трибуны, но ни за бумаж­ кой, ни за очками в карман не полез. — Грехов на моей совести много, но каяться не буду. Ничего нет фальшивей покаяний на сытое брюхо... Голос у старичка не стариковский, а женский, старушечий, но слова он произносил внятно, по-петербургски интеллигентно. — Кто сильнее: бог или сатана? — пожевав губами, продолжал старичок. — Молитва или богохульство? Жажда создавать или раз­ рушать? Вы скажете — детские вопросы, и я соглашусь с вами, да, детские. Но детские вопросы суть вопросы вечные. Я очень старый человек, повидал многое, но ответов на многие детские вопросы не знаю. Например, почему в России начало сатанинское постоянно торжествует. Оно преследует нас с крещения Руси до дня текущего, вот и сегодня с этой трибуны я слышу речи сатанинские. Только что вы все слышали их, только что прозвучал призыв сатанинский к вражде и ненависти, к пристенным расправам, к новой крови. Ждал я, кто-то из вас поднимется и крикнет: прочь, сатана! Сатана, изыди! Но никто не крикнул, и вот я поднялся на трибуну и говорю: триж­ ды будь проклят, сатана! Не место тебе среди нас в нашем новом времени! Говорю и пальцем указую на адепта сатанинского, дабы все увидели во плоти лик его... Держась за края трибуны, старичок долго поворачивался, кра­ сивая прислужница кинулась было помочь, но он справился сам. Ра­ зыскал за столом президиума корифея с сытым лицом тигра-людое- да, остановил на нем мерцающий взгляд. — Не упустите шанс, граждане! — тоненько крикнул он в зал. — Да исчезнет тьма, да расточатся врази его! — И вдруг, погрозив залу, выкрикнул непонятно-угрожающе: — Ужо вам! ...И вот пришел последний день конференции, а меня никто не просил приготовиться к выступлению, хотя я в первый же день по­ дал в президиум записку. Заседания наши перевели из большого зала с плюшевой мебелью в малый, так называемый Белый. Зал очень уютный, похожий на аудиторию, куда в последний день набилось много молодой публики, многие стояли в проходах, толпились в дверях и коридоре. Я подошел к Бывшему Рыжему, который должен был председа­ тельствовать после обеда, попросил назвать мою очередь. — Фамилия, город? Я назвал себя. — Нет вас в очереди, — белозубо улыбнулся Бывший Рыжий.— Вы позабыли подать в президиум записку. — Не забыл, вы забыли. Я подал записку в первый же день. Вам в руки. — Вы не верите президиуму? — Не верю. Я поворошил ворох бумажек на председательствующем столе, нашел свою записку, подал Бывшему Рыжему. — Оч хорошо, записка есть. Но очереди нет: вы в список не вне­ сены.