Сибирские Огни № 004 - 1990

Вятич моргал повлажневшими глазами, я — тоже. — Ты видел? — спросил он меня. — Как это все... просто! И нездешне... Да, просто, нездешне. Из другой, забытой нами жизни!.. Служители соорудили перед алтарем что-то вроде эстрадной сцены, обнесли ее ажурной оградкой. Толпа собралась уже не малая, стояла, плотно обступив алтарь. В соборе было темновато, левый притвор до потолка загораживали железные леса: храм ремонтиро­ вался. Леса были стары, поржавели, казалось, они стояли еще с ос­ нования храма и старились вместе с ним. Медленно загорелась большая люстра, засиял позолотой иконо­ стас, алтарные двери, прояснились лики святых на колоннах, сводах. И вдруг где-то в глубине храма зазвучало пение. Как бы распеваясь, тихо зазвучали женские голоса, незаметно в их мелодию вплелся мужской хор, и вот оба хора, слившись воедино, заполнили залы со­ бора. Распахнулись створки алтарных дверей, в златотканых белых одеждах, подпевая хору и махая кадильницами, на амвон вышли священники, а с противоположной стороны храма в распахнутых настежь дверях рука об руку показалась молодая пара — невеста в белом, жених в строгом костюме с живым цветком в кармашке. Сопровождаемые шаферами молодые шли по ковровой дорожке, раз­ делявшей толпу надвое, сквозь фату я увидел большие испуганные глаза невесты, жених держался прямо, пряча за этой неестественной прямотой волнение. Шаферы подвели венчающихся к возвышению перед алтарем, поддержали под руки, когда они поднимались по ступеням. Что-то громко провозгласил старший священник, взмахнул рукавами с золо­ тым шитьем. Из глубины алтаря ему ответил другой, и снова запели оба хора, мужской и женский. Священники поднялись на помост, перекрестили молодых, окурив из кадильниц. Мы с Вятичем стояли довольно далеко в толпе, не все видели, не все понимали, но то, что происходило на наших глазах, было со­ всем не похоже на набившие оскомину киношные венчания. Обряд выглядел строго, исполнялся четко, ничего парадного. Вот молодые под всем известные слова обменялись кольцами, вот священник на­ дел сверкнувшую под верхней люстрой корону сначала на голову жениху, потом невесты. Врачующимся было лет по девятнадцать, то­ ненькая юная невеста смущалась устремленных на нее глаз, потом освоилась, детски-растроганное личико ее сияло счастьем. Пропоет-проговорит что-то священник на амвоне — ему отклик­ нется женский хор, пророкочет в глубине алтаря дьякон — разом вступят оба хора, мелодия звучит под сводами светло, торжественно, повторяясь эхом. Не знаю, что думали женщины с сумками, глядя на венчание молодых, зашедшие поглядеть, как ЭТО БЫЛО КОГДА-ТО. Вряд ли кто из них венчался: на наемном такси, с надувными шарами и кук­ лами на капоте суженые привозили их в «дворцы», и под руководст­ вом чиновницы они «расписывались» — на всю жизнь. — Хочешь, и я тебе подарю сюжетец? — спросил Вятич. — Не­ большой рассказ про любовь до гробовой доски. Затаскан сюжетец, банален до смешного, но самое смешное, что все в нем от начала до конца правда. Итак, Москва, застойный период, он и она. Оба сту­ денты, оба влюблены, жаждут соединиться навеки. Но он комсомоль­ ский функционер в масштабах факультета, а она единственная дочь верующих родителей, которые категорически настаивают на венча­ нии. Он любит страстно, больше жизни—заметь, это не слова, но вен­ чаться ему не позволяют его принципы. Любовь или комсомольский билет, и однокурсники однажды вытащили функционера из петли. — Живого или мертвого? — Живого, как видишь, это был я. А знаешь, чем кончилась моя попытка самоубийства?