Сибирские Огни № 004 - 1990

теля мелочей нет, все должно споспешествовать продвижению, я же шансы его не увеличивал, да мне что за дело?! Я искренне рад встрече с Вятичем — назовем его так, чело­ век он неординарный, его невольно выделяешь, даже если он появля­ ется среди высшего эшелона литературных деятелей. Пишет Вятич свежо, дерзко, все в нем русское, даже талант русский, простецкий, без модных загогулин, как, впрочем, и лицо, не очень отесанное, с проваленным плебейским носом, борода неряшливая, усы-баки явно ему не идут. Нет, не умеет теперешняя интеллигенция носить разно­ чинно-купеческое мужское украшение золотого девятнадцатого. — Ну, с чего начнем? — спрашивает меня Вятич, будто мы только что расстались. — Весь день в нашем распоряжении, все начинается завтра в десять. — Можно заглянуть в буфет,— предлагаю я.— Для начала. — Буфет— дело хорошее, но у меня на сегодня одно безалко­ гольное мероприятие. — Вятич достал из кармана книжечку, по­ листал ее. — Да, так оно и есть: двенадцать ноль-ноль — четыр­ надцать ноль-ноль — визит к Александру Васильевичу. — Ты, я вижу, живешь теперь, как балерина Плисецкая, — восхитился я. — Не по часам, а по минутам. Далеко пойдешь! — Не сомневаюсь. Послушай, поедем со мной. Не пожалеешь. — Согласен. А кто такой Александр Васильевич? Хороший человек? — Трудный вопрос. Он генералиссимус. — Что, Суворов-Рымникский? Князь Италийский? Встреча в музее боевой славы? — Нет, не в музее, а по месту постоянного пребывания—Алек- сандро-Невская лавра, Благовещенская церковь. — И давно у тебя дела с генералиссимусом? — удивляюсь я. — Да нет, неожиданно возникли. И не дела даже — разговор. — Хорошо, у вас будет разговор, а я при чем? — Понимаешь ли, ты был на войне, а я, хоть и офицер запа­ са, а пороха не нюхал. А он, генералиссимус, великий полководец. — А почему бы тебе не столь высоко? С кем-нибудь из мар­ шалов поговорить. Можно еще вполне живого найти. — Не годится. Надо на самом высоком уровне. Приглашаю те­ бя консультантом-представителем. И вот мы стоим над плитой, вмурованной в пол храма. На бе­ ломраморной плите выбиты три слова: «ЗДЪСЬ ЛЕЖИТЪ СУВО- РОВЪ». Все. Белая плоскость мрамора, три слова —и ничего более! Над усыпальницей полководца приспущены старые знамена, они обгорели, закопчены порохами ушедших столетий. Никаких му­ ляжей, сказали гиды: знамена подлинные, плененные в свое время на полях брани. Молодой босс патриотически задумался, склонив голову, я в странной должности консультанта-представителя последовал его примеру. Не знаю, о чем задумался босс, а я вспомнил, что в дет­ стве мечтал стать военным, как, впрочем, почти все мальчишки на­ шей Свалки — Дозовской — жалкой окраины Новокузнецка. Мы играли в Суворова и турка, Пугачева и Чапая, вообще война: копья, луки, поджиги, рогатки — были нашими любимыми игрушками, не жалели в то время типографской краски на живописания крова­ вых игрищ человечества! На киношки с Чапаем и Суворовым мы бегали по десятку раз, казенная их романтика ставила души наше­ го поколения. Многие сверстники мои пошли в кадровые военные, мололо их сначала на Финской, потом на полях Великой Отечест­ венной, никого я больше не встречал, повезло лишь вам с Колькой Тишаковым, который дослужился до генерал-майора и теперь ко­ пается на садовом участке, имея левую руку и половину правой ноги.