Сибирские Огни № 004 - 1990

Прошло много, очень много лет, а я из того бесконечно долгого летнего дня помню каждую мелочь, даже то, как девочки, смущаясь, предложили мне сходить в туалет, — никому не хотелось расста­ ваться, — и как девочки чуть не до ссоры спорили о том, брюнетка была или крашеная блондинка артистка Ева Браун из фильма «Де­ вушка моей мечты», который мы посмотрели в кинотеатре «Титан». И была еще белая ночь, мы с девочками стояли на набережной и смотрели, как вздрогнули и начали подниматься к небу половинки Кировского моста. Черные, тяжелые, они были в кружевах перил, а в небе летел золотой ангел на шпиле Петропавловской крепости. Друг мой преданно ждал меня на Витебском вокзале и не пове­ рил, что мы целый день ходили, разговаривали и смеялись, что у ме­ ня с девочками «ничего не было». Но это правда, ничего не было, остались волнующие меня воспоминания, как девочки шалили и ко­ кетничали, ссорились и мирились, соревнуясь за мое внимание. Ме­ ня, помню, не очень даже обидело, когда Таня и Лиля нечаянно про­ говорились, что у них такое поручение было — пригласить война- героя в цирк. Тогда, в сорок седьмом, я в первый раз увидел белую питерскую ночь: больше летом побывать в городе-мечте как-то не доводилось. И вот он снова, Питер! К гостинице «Ленинград» шофер едет странным образом: Неву мы пересекаем почему-то дважды, дважды мелькнули вдали Ростральные колонны. Я не сержусь на умницу-таксиста, безошибочно разгадавшего в пассажире провинциала и за мой счет выполняющего финплан. Бы­ вая в Ленинграде, я прошу иногда таксиста проехать, как шел тогда с Таней и Лилей: Адмиралтейская игла, Сенатская площадь, Исаа- кий, и всякий раз сердце мое волнуется воспоминаниями. Наконец, мы подъезжаем к подножию белокаменного муравей­ ника, о подъезд которого бьется людской прибой. Гостиница надмен­ но высока, многолюдна, и я по-провинциальному засомневался бы­ ло: неужто и мне найдется место в этой вавилонской башне? На­ шлось. Вежливые чиновные люди в штабе конференции, поставив галочку против моей фамилии, вручили мне ключ, квиточки-спра- вочки, пожелали хорошего отдыха — до завтра. Номер двухместный, но я пока один и на правах хозяина на­ стежь распахиваю портьеру. И, веря и не веря глазам своим, потря­ сенно замираю: напротив моих окон покачивается на невских водах крейсер «Аврора»! Да, тот самый — с открыток, из учебников исто­ рии, материализованный символ всеобщего братства, равенства и свободы. Крейсер пришвартован на той стороне Невы, в комнату врывается синева реки, я вижу, как трепещут на вантах флаги рас­ цвечивания, отчетлива каждая деталь оснастки легендарного судна. Корабль старомодно угловат, резок, он все еще грозен и смешон одновременно своими устрашающе длинными трубами. Вдоль борта на набережной длиннейшая очередь: сограждане мои, млад и стар, жаждут прикоснуться к святыне, даровавшей нам светлую нашу судьбу. — Привет, о крейсер! — говорю я, вскидывая руку. — Спасибо большое за счастливое босоногое детство! — Привет, привет, — слышу я за спиной. Оборачиваюсь... Мне улыбается мой молодой коллега, столич­ ный прозаик, тоже, видимо, прибывший на конференцию. Он швы­ ряет на кровать свой щегольский французский «дипломат», мы об­ нимаемся. С Вятичем мы знакомы давно и не раз проживали — так уж случалось — в одном номере. Он много моложе, но далеко оставил меня в писательской табели о рангах: Вятич — секретарь, многаж­ ды член, чего-то там зам, чего-то председатель и зав, и я понимаю, ему престижнее проживать в номере не со мной, а с равным себе по иерархической нише. В карьере нацеленного на успех молодого дея