Сибирские Огни № 004 - 1990

— Хлеба много не ешь, делай зарядку, на ночь открывай фор­ точку, лежа не читай. — Хлеба есть не буду, по утрам буду бегать трусцой, в чужих компаниях молчать и слушать, с женщинами на улицах не заговари­ вать. — Я не говорила, чтобы не заговаривать, — обиделась супруга. — Я хочу сказать, если будет время, сходи в Эрмитаж, в Большой Драматический. Я тебе никогда ничего не запрещаю, ты свободен. Я нежно целую супругу, я взволнован: что может быть трога­ тельнее супружеского благословения быть свободным, чувствовать себя почти холостым в юбилейные дни торжества, братства, равенст­ ва и свободы! И вот он, Питер, город Петра Великого и Акакия Акакиевича Башмачкина! Любить Ленинград — Санкт-Петербург я начал с пер­ вых пушкинских строк, с первых книжек моего барачного детства. Сказочные дворцы смотрятся в Неву, по улицам катят золоченые ка­ реты, по Летнему саду гуляют под ручку дамы и гусары и говорят по-французски... В барачном своем детстве побывать в городе-грезе я не смел да­ же в мечте и едва ли когда-нибудь побывал бы, если бы не война. Де­ мобилизовался я в Восточной Германии, поезд долго странствовал по Прибалтике, и, выйдя однажды утром из вагона, мы с другом Алешкой оказались на Витебском вокзале. Было это в сорок седьмом, в городе еще не рассеялись тени вой­ ны, печалью веяло от огромных кладбищ, но город жил, многолюд­ ный, шумный, и даже не убранные еще руины казались величавыми. Широкие проспекты, невские мосты, золотые шпили в небе — все было родное, узнаваемое, пушкинское... Незримый дух великих ви­ тал здесь в каждом камне, и карликами рядом с бывшей российской столицей представлялись все эти Бухаресты, Будапешты, Потсдамы, через которые мы с Алешкой прошли-прошагали! Отоварившись сухим пайком, мы бродили по залам Витебского вокзала, соображая, как перебраться на Московский, чтобы ехать дальше, вдруг к нам подошли две девочки-школьницы и сказали, что у них есть четыре билета в цирк. Нам с другом было по двадцать с небольшим, обоим хотелось в цирк, но куда деть чемоданы с нехит­ рыми фронтовыми трофеями, вещмешками с сухим пайком? В ка­ мерах хранения, говорили, крадут страшно... — Ты иди, — сказал мне друг, — а я подожду. Девочек звали Таня и Лиля, они только что перешли в девятый, в подтверждение чего показали мне свою школу, свои парты. Я по­ сидел сначала за партой Тани, потом — Лили. «Вон шпиль, види­ те? — спрашивали меня девочки. — Это Адмиралтейская игла, пойдемте». Мы заходили в парк, садились на скамейку, и я удив­ лялся, что игла вся золотая, и зачем она такая длинная. Девочки хо­ хотали: «А, правда, зачем?» Таня и Лиля шептались между собой, потом, наклонив мою го­ лову и дыша мне в ухо, каждая рассказывала, о чем они только что шептались. Таня шептала в одно ухо, Лиля — в другое, требуя, что­ бы я больше ни-ко-му! «Пойдемте на Сенатскую!» — говорили девочки, и мы шли на Сенатскую площадь, и меня опять удивляло, что в этом городе мож­ но вот так запросто встать и пойти на площадь, где стояли мятеж­ ные полки, где случилось то, что потом «разбудило» Герцена, а Гер­ цен «разбудил» еще кого-то. «Вы проходили про Сенатскую пло­ щадь?» — спрашивали девочки. Я проходил про Сенатскую площадь, а потом была тюрьма, ла­ герь под Омском, где я умирал от дизентерии, а девочки, перебивая друг друга, рассказывали мне, где какой полк стоял тут, на Сенат­ ской, как пламенный революционер Каховский выстрелом из писто­ лета убил героя Бородина генерала Милорадовича,