Сибирские Огни № 004 - 1990

тость скота). Когда хотят кому-либо дать что-нибудь и в это время кто-нибудь позовет с левой стороны, то не станут давать: счастья не будет. Когда кто-нибудь умрет, то в этот день никому ничего не дают. Когда я ехал обратно от Телецкого озера в Улалу и мы переезжали через высокий перевал, то с нами были и черневые люди. На вершине этого перевала были сложены в кучу (обого) древесные ветви. Сказанные инородцы сошли с лошадей, привязали на ку­ чу ленточки, а другие — волосы, выдернутые от лошади. Некоторые же бросили на верх кучи древесные сучья. После этого они поклонились куче. Увидевши, что они делают, я спросил: «Для чего вы, сделавши привязки к древесным ветвям, сложенным в эту кучу, поклонились ей?» Они ответили: «Кто ничего не положил на кучу или не поклонился ей, тому худо будет или самому, или его лошади. Мы кланяемся хозяину этой горы». Я спросил: «Как же зовут хозяина ее?» Они ответили: «Должно быть, хозяин ее есть хо­ зяин земли и воды», а некоторые сказали: «Про это знают побольше камы». После этого я во время пути рассказал им об истинном Боге, сотворившем все: и небо, и землю. Они ехали вокруг меня до самой Салаганды (селение). Оставив их, я приехал оттуда в Ка- расук. Там, недалеко от дороги, на чистом месте собралось много народу. Я, увидевши их, подъехал к ним и увидел, что среди них стоит молодая кобылица. Один человек дер­ жит ее за повод, а другие привязывают к четырем ногам четыре веревки. Я сошел с ло­ шади и стал смотреть. В это время четверо стали растягивать в разные стороны четырьмя веревками ноги кобылицы. Кобылица упала вниз на брюхо. Тогда люди положили на хре­ бет ей большую жердь, на концы жерди село много людей. Нос и рот кобылицы обмотали веревкой и стали завертывать клячем. Кобылица стала задыхаться, перестала дышать, жи­ вот вздулся. Я смотрел, пока она не издохла, потом сказал: «Зачем вы убиваете живот­ ное такой мучительной смертью?» Они сказали: «Так приносят жертву отцу всех, Уль- геню. Иначе жертва не будет приятна». Я сказал: «Истинный Бог такого закона не да­ вал. Бог создал для человека лошадь, чтобы он ездил на ней и чрез нее исполнял свои работы, для того, чтобы люди за это благодарили Его. Вам бы следовало благодарить Творца-Бога за таковые Его благодеяния, а вы как бы злословите Бога, оскорбляете Его, мучительно убивая животное, которое Он дал вам. Птице Бог дал крылья, и птица, летая, бережет свои крылья, не выдергивает из них перья, когда загрязнятся — моет их в воде. А лошади, которых дает Бог, не крылья ли человека? Ужели у вас недостало ра­ зума настолько, насколько имеет его птица?» Они ответили: «Нам дано такое повеление от Бога».— «Если так определил Бог, то покажите мне ваши книги, я посмотрю». Они молчали. Ночевал я на берегу речки, недалеко от них. На следующее утро, смотрю,— кожу кобылицы с копытами и с головой они сняли целиком и целиком же повесили на длинный шест по направлению к востоку, в рот засунули сена, ноги с копытами висели, опустившись вниз. Увидев это, я пошел на то место, где происходило камлание, и ска­ зал: «Сегодня вы еще больше надсмеялись над Богом, чем вчера». «Как так?» — сказали они. Я ответил: «Вы как бы так говорите Богу: вот лошадь, которую Ты нам дал, мы распяли ее, задушили ее, убили, содрали кожу с нее. Теперь, чтобы выразить всю нашу злобу, мы повесили кожу ее на дерево, заткнули рот ее сеном. Теперь смотри — не так ли вы поступаете с Богом. Бог придет в последний век с небес от востока солнца на зем­ лю судить живых и мертвых. Какой же вы тогда дадите ответ Богу?» Они ответили: «Таков у нас обычай»,— и разошлись по юртам, а я отправился и в полдень приехал в Улалу. После этого я в продолжение трех лет ездил торговать в те места (в Чулышман и в чернь). Возвращаясь оттуда, дома исправлял свои дела. Прежде, когда я служил тол­ мачом у отца Стефана, я отдал всех моих дочерей учиться грамоте монахине Евдокии. Получивши благословение отца Стефана и наше, с Божьим благословением они стали учиться. Улалинцы же осмеивали нас, говоря: «Чевалков отдал дочерей своих учиться, чтобы сделать их писарями. Теперь они будут писарями и в Быстринской волости, и в Коншинской»,— говорили они, насмехаясь. А особенно богатые сильно осмеивали нас. Некоторые говорили: «Какая польза для женщины учиться грамоте?» А другие: «Нет и такого обычая, чтобы женщины учились грамоте». Иные же говорили: «Ты детей своих не учишь рукодельям — кто их возьмет?» Когда жена моя говорила мне об этом, сму­ щаемая разными толками, то я возражал ей: «И женщины, и мужчины — все Божьи соз­ дания: всем нужно знать закон Божий. Если мы оставим свои намерения, боясь людских насмешек, то над нами дьявол будет смеяться. Они не дурному чему учатся: зачем ты обижаешься? Те, которые смеются, будут плакать». Когда я ей рассказал о том, что Бог не оставляет тех, кто учится доброму, то жена моя сказала мне: «Монахиня говори­ ла мне, что наши дети учатся успешно, я этому радуюсь». В это время, когда отец Сте