Сибирские Огни № 004 - 1990

— Тебе же выступление готовить, — напомнила секретарь-ми­ нистр. — Садись за машинку, а я утром перепечатаю. Легко сказать — выступление, а о чем говорить-то? — Господи, о чем! Перестроечное что-нибудь. — А что я видел? Окраину. Река, штурмана, грузы, бакена, причалы, капитаны, пороги, лесотаски, мели, свальные течения... — Об этом и расскажи, о свальных течениях. Это же интересно. Секретарь-министр всегда все знает, на все случаи жизни у нее в запасе верный совет. А что, и правда, рассказать, что видел, что слышал, как идет она, перестройка, далеко от столиц, какие пере­ строечные «подвижки» свершаются в народной толще. По правде сказать, никаких особых подвижек в окраинной толще народной я не заметил, а заметил я их, когда добрался до га­ зет уже на обратном пути. На газетных страницах подвижки были: новые лица генераторов, новые речи, слова новые, бодрость новая, почти комсомольская, ах, как хотелось выдать желаемое за дейст­ вительное, — спешили, торопились новые генераторы! И сроки уже назывались, и горизонты уже открывались, и пора было восхищать­ ся и благодарить, хотя никуда мы еще не двинулись пока, потому, наверное, что ни мы, ни генераторы не очень-то твердо знали, куда двигаться. Впрочем, после всеобщего окоченения движение некое все же бы­ ло, мы вроде бы пытались разбежаться, куда-то вроде даже и бежа­ ли. Не ахти какие подвижки, но газетчики поспешили назвать все это революцией, революционерам-генераторам название понравилось — вот явились, просветили, повели. А к революциям привыкшая народная гуща выжидательно гля­ дела на новые фонари, что самовозгорались на политическом небо­ склоне, но сколько их уже самовозгоралось! Возгорятся, погаснут, ни тепло никому, ни холодно, все вроде разные, а приглядись — похожи, как с одной ленты конвейера. Светят, как луна, да не греют, все ту же сказку-небылицу рассказывают, а толща народная ждет чего-то, а чего — сама не знает, на то она и толща толстокожая. Ничего не сказала секретарь — золотая рыбка, перечитав утром мою будущую речь. Всю жизнь проработавшая по ИНСТРУКЦИИ, сама в своей сфере инструктор-генератор, приспособленный спускать вниз ИНСТРУКЦИИ ВЕРХОВ, она либо не очень поняла, либо, по­ няв, мудро промолчала, решившись на единственный совет: — Текста не подписывай и никому не давай! А если спросят, скажи, рукописи не было, потерялась. Из-за выступления спать мне пришлось не более двух часов, но я все равно успел увидеть сон, очень странный для крестьянского сына. Будто бы я не я, а знатный боярин и живу — совсем уж что-то непонятное — не теперь, а в шестнадцатом веке. Утром весь в парче и золоте я выхожу на крыльцо, со всех церквей благовест колоколь­ ный: меня встречают, народ валится к ногам моим, как трава... Супруга, которая, несмотря на два диплома о высших образова­ ниях, верит в сны, опечалилась: дурной сон, будь, бога ради, осторо­ жен! Она провожала меня в автобусе до аэропорта и, сидя рядом, на­ путствовала, как вести себя в чужом городе. Мороженого на улице не покупать, пирожков с лотков не брать, с незнакомой компанией не связываться. Драка на улице — не вмешиваться, кто знает, из-за чего теперь дерутся, и вообще... Сакраментальное «и вообще» супруга не расшифровала, но, ког­ да проживешь с одной женщиной не один год, начинаешь понимать все сказанное и несказанное, даже подтекст подтекста, и не о пирож­ ках и незнакомых компаниях шла речь. Она никогда не дает мне советов, как вести себя с женщинами, и вовсе не потому, что не сом­ невается в моей верности. Мало того, всегда советует встряхнуться и вообще почувствовать себя свободным, как в холостой молодости.