Сибирские Огни № 004 - 1990

в медь проповеди... футуризм... во всех вас разлит наводнением». Это было сказано в 1915 году. Причем Маяковский особо вы­ делил мысль — «Футуризм мертвой хваткой ВЗЯЛ Россию». И уже скоро медь пропо­ веди захлестнула страну, уже назавтра в з я т и е совершилось' на практике, «сказ­ ка стала былью»... На этом же поле коренились, между про­ чим, и «теоретические» воззрения Маяков­ ского. Он подписывался под воззваниями футуристов, будучи молодым. Но и повзрос­ лев, сохранил глубинную основу убеждений. Красноречивы, например, его рекомендации молодым поэтам: «Я лично по двум жанровым картинкам проверяю свои стихи. Если встанут из гробов все поэты, они должны сказать: у нас т а к и х стихов не было и не знали, и не умели.., «Леф» не печатает просто «хороших» стихов. Нас интересует поэтиче­ ское культурное п р о и з в о д с т в о . И з о ­ б р е т е н и е » (В. Маяковский. Стихи с при­ мечаниями (ответ студенту Л. Томашевско­ му). «Новый леф», 1928, № 3). «Плохо, по старинке; 1. Рядом с т о ч н ы м и определе­ ниями расставлены н е о п р е д е л е н н ы е декадентские... 5. Оживите сдохшую поэ­ зию темами и словами публицистики... Ноющее делать легко,— оно щиплет серд­ це н е в ы д е л к о й с л о в , а связанными со стихом параллельными ноющими воспо­ минаниями...» (Письмо Равича и Равичу. «Новый леф», 1928, № 8. Разрядка везде моя — С. Б.). , Маяковский не терпит неясностей и вооб­ ще вещей, уводящих от текста («ноющее», например). Его широко известная статья «Как делать стихи?» предельно точна по мысли. Именно д е л а н и е объясняет он подробно, ясно, логично. Он и в прозе оста­ ется самим собой (а статья есть как раз проза и блестящая, на мой взгляд): ведет мысль упруго сжатой фразой, делает текст оригинальным («выпуклым»), благодаря своему уникальному дару чувственного ося­ зания словесной оболочки. Он подчеркива­ ет, что работает с поэтическими заготовка­ ми, требует повышения поэтической квали­ фикации, четко — по пунктам — перечисляет необходимые данные для начала работы поэта, которая ничем не отличается от производственной, у него норма выработки 8 — 10 строк в день. Маяковский говорит о рождении своих стихов из «гула-ритма», из потребности его оформления. Из этого гула вытаскива­ ются слова. Гул — как некоторая самостоя­ тельно существующая данность. Именно из гулкого вольного ритма происходили и ранние бунтарские вещи Маяковского, и его социально-нужные сочинения 20-х годов. Причем это не ритмические волны музыкального пространства Блока, в кото­ рых сказываются приливы и отливы стихий­ ных сил. У ритма Маяковского другая природа, что подтверждается самим веще­ ством его стиха, совершенно непохожим на блоковскую поэтическую материю (раз­ личные исходные мотивы различно и прояв­ лялись в поэтах!). Его гул бытует во внешности реального мира, он — со­ ставная часть наблюдаемого, чувствуе­ мого рельефа. Все есть «ритм и бег», все6 движется, повторяется, возвращается — все звучит: море, дверь, даже вращающаяся Земля. Стих Маяковского словно был рож­ ден, явлен для того, чтобы уловить, запе­ чатлеть, заставить звучать, то есть сделать ощутимым этот отделенный от всего, живу­ щий самостоятельно и независимо ритм-гул. Но дело, конечно же, не в теоретических обоснованиях взглядов, а в их практиче­ ском претворении. Художественное сознание Маяковского, по моему убеждению, сформировалось именно в русле оговоренного здесь миро­ ощущения. Подтверждением тому служит его творчество. Глубоко характерно в Маяковском то, что он целиком пронизан светом необходимости вещественного пре­ образования мира, и в первую очередь — мира поэзии (!). Материя его стиха на всех уровнях, включая «элементарные», п р е д р а с п о л о ж е н а к тому, чтобы обладать т а к и м — внешним, устремлен­ ным к внешности — духом. То есть сдвиги в поэтике послеоктябрь­ ского Маяковского (а мы, напомню, искали как раз причины этих сдвигов) совершенно закономерны. Удерживающий центр («Я») его мира естественно сменился упорядо­ чивающей, организ)тощей данностью — «со- зидательно-отрицающим» социальным идеа­ лом. Становление Маяковского-худож. ника совпало в периоде «взросления» с начальным этапом революции в Рос­ сии. Маяковский по химическому со­ ставу своей крови именно поэт-революцио­ нер, взрывающий поверхность уклада, от­ вергающий традиции, осмысленно преобра­ зующий осязаемое вещество. Итак, определив поэтическое качество Маяковского на вещественном уровне, преодолев довольно сложный путь восхож­ дения, мы вышли наконец снова к предмету, открывшему эту работу: к уже обоснован­ ному разговору о Слове Маяковского применительно к вопросу о пользе искусст­ ва вообще. В приведенном выше высказывании За­ мятина о Маяковском специально обозна­ чена «казенная» принадлежность сюжетов, усовершенствуемых поэтом. Для Замятина к а з е н н ы е сюжеты — верный знак бе­ ды. Андрей Белый двумя годами ранее от­ крыто заявлял, что категорически отказыва­ ется заниматься «суррогатами» литератур­ ной деятельности — писать на «животрепе­ щущие» темы дня. Для него подобные за­ нятия равносильны гибели индивидуально­ сти (см. А. Белый. Я (эпопея). «Записки мечтателей», 1919, № 1). Корни неприятия животрепещущей казен­ щины уходят в определенное мировосприя­ тие, не принимавшее с л у ж б ы литерату­ ры, ее необходимой полезности в злобо­ дневной работе на заказ. Русские художни­ ки («старые», «традиционные») понимали свое Слово как нечто гораздо большее, не­ жели опосредованная агитация и пропаган­ да какой бы то ни было идеологии. Устрем­ ленность их духа в глубины загадочного жизненного пространства, к озаряющим жизнь «моментам истины», указывала им 6 Сибирские огни № 4