Сибирские Огни № 004 - 1990

ральную уборку, все из-под телка убиралось, мылся пол, и на некоторое время телок отпускался без привязи порезвиться по комнате. Для нас, ребятишек, это было настоя­ щим представлением, праздником. Телок, соскучившись без движения, радуясь свободе, прыгал по комнате, натыкаясь на стены и утварь, взбрыкивая задними ногами, пытался боднуть нас, выскакивающих ему навстречу. Получалось что-то похожее на корриду. Ну и привязывались же мы к теленку, и, когда подходил срок переводить его в сарай, мы просили родителей не торопиться с этим. Когда наступало время выпаривать гусят (а это так же было весной, правда, чуть попозже), то несколько гусынь переселялось тоже в комнату, под лавку, где они и сиде­ ли на яйцах в плетеных коробах. Частенько и куры живали в комнате под лавкой. Вся эта живность, кроме тесноты, грязи и запахов, создавала шумовой фон, порой с такими всплесками и в такое неподходящее время суток, что спланировать себе отдых или выдерживать установившийся режим было чрезвычайно трудно. Нам-то, ребятиш­ кам, ничего, набегаемся за день — и, как говорится, хоть из пушек стреляй, спим без задних ног, а каково отцу с матерью? Нас было много, одежды мало. Все неоднократно перешивалось и перештопывалось, но регулярно стиралось. Зимой мы выглядели более или менее чисто. Б А Н Я Один раз в неделю, обычно по субботам, мылись в бане, меняли белье, если, конеч­ но, это можно было назвать бельем, надевали чистое. Насколько помню, наша одежда, за редким исключением, не знала утюга. После стирки белье прокатывалось. Сейчас только в музее можно это увидеть, а в нашу бытность это было обычным делом. Скалка и ру­ бель — вот необходимые инструменты для прокатки белья. На скалку, палку диаметром сантиметра четыре, наматывается, скажем, рубашка, и она по столу катается так назы­ ваемым рубелем, представляющим из себя изогнутую дугой дощечку с ручкой, шириной сантиметров десять и длиной до метра, на внешней, рабочей стороне которой нанесена насечка. Вот этой насечкой и обжимается намотанная на скалку обрабатываемая при­ надлежность туалета. Баня у нас топилась по-черному. Нам не с чем было ее сравнивать, и нам она нра­ вилась. Обычно очередность была такой: первыми шли ребята, затем девушки, заключа­ ли родители. Реальной была опасность угореть, так как после топки нужно было выпус­ тить дым, угар, а вместе с ним уходило тепло, поэтому требовалось оптимально выбрать время и закрыть. Помню, дважды я терял сознание от угара и приходил в себя уже на печке, дома. Баня для нас была не только санитарным мероприятием, но и развлекательным со­ бытием. Обычно в наш, мальчишечий, заход к нам еще примыкали 1—-2 сверстника из родственников или соседей, а это уже было много. Шум, гвалт. Начинали испытывать друг друга: ты, например, поешь песню, а тебя, разгоряченного, распаренного, поливают холодной водой, со льдинками, только что принесенной из колодца, или растирают сне­ гом. И так по очереди. Победителем считается тот, у кого не дрогнул голос во время охлаждения. Обычно кто-то правила игры нарушал, начиналась свалка, часто переходящая в драку. Опасность была не свалить кого-нибудь на каменку — в таком случае беда. А уж измазывались жирной сажей, каковой были покрыты стены и потолок бани, частенько. Отец после бани ложился в кровать, мать подавала ему кружку браги, если таковой не было — квасу. Мы как-то этому делу большого значения не придавали, ну сходил и сходил, помылся и занимайся другим. А для отца это было серьезным событием, целым ритуалом, который и обставлялся соответствующими аксессуарами. Очевидно, потому что в его многотрудной жизни минуты покоя были весьма редкими, то такими, связан­ ными с баней, он наслаждался и хотел испить до конца чашу наслаждения. Именно в постель ему нужно было подать квас или брагу, хотя он мог сделать это сам, перед тем, как лечь. Мы притихали, чувствуя, понимая важность момента. Мыла в послевоенные годы не было или было очень мало, как я понимаю, давали в кооперации под закуп молока, яиц, другой продукции. Варили мыло сами. В большой чугун закладывались мясные отходы от зарезанной скотины, добавлялась сода, еще че­ го-то, все это тщательно проваривалось, масса застывала, получалось мыло. Оно, конеч­ но, имело непривлекательный вид и букет запахов не самый лучший, но это было мыло, и иметь его для хозяйства значило многое.