Сибирские Огни № 003 - 1990

— А мы для чего? — возразил Колька Еремин.— У нас в руках такие козыри — в самый раз ему морду бить на законных основаниях. Никуда не побежит жаловаться... — Вот и поймал «шпиона»,— хлопнул его по плечу Лебедев.— Только мы, пожалуй, поступим по-другому. Бить морду не будем, а попугать попугаем, и посмотрим, как он после этого поведет себя. Как ты думаешь, Мамалыгин? — А я че, мне все равно, осенние листья. Как вы решите, так и будет. Вам видней. А лучше бы отдать начальнику, как предлагает Ак­ сенов. Морду бить — это не дело. Хотя я и сам не прочь съездить ему по салазкам. — Никакой фантазии! — с укоризной посмотрел на него Лебедев. — Короче говоря, беру инициативу в свои руки, а то договоримся до того, что бедного Кешу упрячем в тюрьму. Что он тогда подумает о нас. Мамалыгин с Аксеновым так и не поняли, что же решил Лебе­ дев. А Колька догадался: ручным хочет сделать Сорокопята брига­ дир. — Лебедев! — послышался голос Ольги Петровны, появившейся в дверях.— Раз уж остались, может, двадцатитонник выгрузите. А то Сорокопят потерялся где-то со своей бригадой. — Да уж выгрузим,— усмехнулся Лебедев, пораженный ласко­ вым тоном диспетчера. Такого с ней никогда не бывало.— С чего бы это?— подумал он .— Пойдем, братва, поможем «передовику», — вы­ шел он из-за стола. Мужики не стали противиться. — Моряк! — заметил кто-то, когда они подошли к контейнеру, на стенках которого крупными буквами было написано: «Морфлот». Контейнер уже был открыт. Водитель постарался. Рядом стояла кладовщица. — А где оркестр? — пошутил Еремин. — Начнешь разгружать и заиграет,— улыбнулась кладовщица. Чтобы человек ни делал, какую бы работу ни выполял — слож­ ную или простую, мысли его не ограничиваются только ею. В зави­ симости от настроя души, человек мысленно оказывается то в прош­ лом, то в будущем. Прошлое дает возможность смотреть на себя со стороны, задумываться о своих поступках, оценивать настоящее. Все ценное из прошлого он переносит в будущее. Все ненужное — от­ метает, старается его не повторять. Если бы у Лебедева не было прош­ лого, разве бы он так ценил свое настоящее. Чем горше прошлое, тем благодарней мы относимся к своему настоящему, если оно светло и надежно. А прошлое у Лебедева такое, что при воспомина­ нии о нем у него всегда портится настроение. И чтобы окончатель­ но не терять душевного равновесия, свое прошлое он старается вспоминать не все сразу, а по частям, по главам, как давно про­ читанную книгу, которая когда-то взбудоражила душу и до сих пор не дает покоя, напоминая о себе то одним эпизодом, то другим. Вот и сейчас, разгружая контейнер, Лебедев вдруг вспомнил в ка­ кой уже раз свое послевоенное детство. Но сейчас оно предстало перед ним так ярко и выпукло, что он, машинально хватая связки с резиной, удалился далеко-далеко в пятидесятые годы. Лебедев после войны остался без родителей: отец погиб, мать умерла. Пять лет он жил в детдоме. А когда ему исполнилось четыр­ надцать, сбежал. И покатился по стране перекати-полем. В ту пору в стране много было бродяг: кто от войны еще не очу­ хался, кому негде было приютиться, кто искал вольной жизни. А Юрка, сирота, тем паче, не знал, куда себя деть. Вот и мотался по стране. о т Был у него товарищ по несчастью — Корявый. Так звали его все. Корявому было за пятьдесят. Но выглядел он намного старше. Кожа его лица была похожа на темную шерстяную ткань, тронутую