Сибирские Огни № 003 - 1990

ляться от физического тела и проявлять се­ бя независимо от физических органов... Вот что мы думаем теперь, нисколько, впрочем, не называя, как то делают наши ученые, своих предположений и умозаклю­ чений последним словом нашей науки, как и не выставляя их непогрешимыми. Только следя за наукой и часто весьма изумитель­ ными парадоксами ее избранных жрецов, мы чувствуем за собою такое же право, как и они, довольствоваться собственными выво­ дами и утверждать, что наши гипотезы ни­ чуть не слабее их собственных. Доказа­ тельством этому служит то, что они мечут­ ся, как угорелые, между рогами созданных ими самими, и как мы это тотчас докажем, совершенно безвыходных дилемм. Через несколько лет, когда такие случаи двойников и привидений станут доказанны­ ми в физиологии фактами, благодаря одно­ му лагерю ученых, что тогда скажет другой лагерь— ярые материалисты? Какой отпор они придумают фактам? Как ответят они или объяснят то, что при их настоящем взгляде и успехах в биологии, откуда они изгоняют все, кроме протоплазмы, останется совершенно необъяснимым? Заставить их включить душу человека в каталог ученых терминов, конечно, трудно. А вот «двойника» — так им наверное при­ дется еще анализировать. Само собою разу­ меется, что они выйдут из затруднения, объявив, что «двойник» вовсе еще не дока­ зывает бессмертия души, что если он и есть, то это лишь показывает, что на этой земле все-таки умирает только физическое тело человека, которое, быть может, и су­ ществует еще несколько времени в своем астральном или эфирном виде. Это, напри­ мер, всякий биолог готов будет сделать; даже не отбрасывая своего чисто материа­ листического воззрения на человека, когда неведомое ему теперь (и поэтому считаемое им несуществующим, невозможным) станет ему известным, он признает его вполне воз­ можным, даже совершенно естественным. Ввиду именно такой возможности, мы и со­ ветуем ученым биологам приготовиться. Сделать это не трудно. Биологу только сто­ ит сбросить с себя мантию непогрешимости, отрешиться от своего заносчивого поп mussumus*, покаяться перед фактами и сми­ риться перед неизбежным. Если ему так приятна мысль считать себя после смерти на одном уровне с дохлою крысой или за­ мученною им на вивисекции собакой, то он может смириться и подчиниться, нисколько не веруя для этого в бессмертный дух че­ ловека, а просто допуская, как сказано, продолжение его сознательной (или иначе) посмертной жизни в полуматериальной обо­ лочке. Пусть биолог только покается, со­ знавшись, что он ровно ничего не знает о тайнах жизни и смерти и что он доселе от­ вергал то, о чем он положительно находился в таком же неведении, в каком находится всякий папуа касательно протоплазмы!.. Готов ли материалист на такое покаяние? Есть, впрочем, великие ученые, которые не­ однократно заявляли всенародно свое неве­ жество касательно первопричинности атома и даже самого его существования, например, Тиндаль, Конт, Бальфур Стюарт и даже сам великий Гекели. Но такие минуты ге* невозможнейшего (лат.) 170 роической честности не мешают остальным ученым, и даже этому самому Гекели, спеку­ лировать насчет «жизненного принципа» и, зная еще так мало о физической машине че­ ловека, делать выводы и заключения о -на­ чале человека, о первобытном атоме, о жиз­ ненном принципе и тому подобных бездели­ цах. Нам кажется, что они сделали бы умнее, изучая все явления, все феномены жизни и смерти, не пренебрегая -ни одним, даже из области самого глупого, по их мнению, суе­ верием. Если только единодушное показание достаточного числа свидетелей, разумных и беспристрастных, доказывает биологу-мате- риалисту, что собранные факты о «двойни­ ках» живых людей (и даже о привидениях умерших) не могут быть всегда объясняе­ мы «случайностью» и «совпадением», то нам кажется, что прямая обязанность ученых исследовать даже колдунов и привидения. Посмотрим, однако, на чем основано их почти обшее предубеждение против сущест­ вования души и духа в человеке и, стало быть, против его двойника. В заключение мы ставим биологам, имен­ но тем, что отрицают все вне м-атерии, пря­ мой вопрос: что и сколько они знают, на­ пример, о жизненной силе или принципе? Ответ нетруден: ровно ничего. Но они учат о нем, невзирая на свое невежество; и вот что именно учат: Всем известно, что этот «принцип» — та­ инственный, загадочный, невидимый и -нео­ сязаемый, ускользающий от всех наблюде­ ний точных -наук, дается им пока в руки столько же, сколько эликсир жизни, -над ко­ торым они еще до сих пор смеются, давался в руки средневековым алхимикам. Все так хорошо знают, что их математики не успели открыть его, в известных им измерениях пространства; что их физики напрасно го­ нялись за ним в области ускользающих от них атомов; а химики -не нашли его еще по­ ка ни в одной из знакомых им молекуляр­ ных комбинаций... Но такой неуспех весьма мало смущает их. Они прямо отвергают существование жизненной силы вне материи, или даже в относительной независимости от нее; и на наш вопрос: «так где же она, что такое, наконец, этот пресловутый прин­ цип, по их мнению?»— отвечают нам, указы­ вая на протоплазму!! Биология, наука жизни, по нашему сми­ ренному мнению, величайший парадокс сов­ ременной науки. Это чванный апофеоз соб­ ственному невежеству, памятник мифу, на котором профессор Гекели и построил свою великую репутацию, объясняя протоплазмой все явления, как и все тайны жизни и смер­ ти. Взглянем, как ловко биологи объясняют нам этот вопрос. Разве физика,— говорят они нам,— не доказала всему ученому ми­ ру, что во вселенной не существует ничего, кроме материи в движении; химия,— что протоплазма именно и есть эта материя, а биология,— что жизненный принцип или си­ ла, только один из способов или функций этого вездесущего божества материи, в ее состоянии, как perpetuum mobile? Этот аргумент, повторяемый на все лады знаменитейшими учеными, напоминает нам логику великого российского мыслителя, Козьмы Пруткова. Нашим изобретателям «химико-физической теории жизни», таким