Сибирские Огни № 003 - 1990

ятно увидал садовника и приготовлялся убить его... Он походил в эту минуту на дикого зверя, — рассказывали очевидцы.— Его крепко стиснутые зубы и полуоткрытый рот; его широко открытые глаза, выражавшие, не­ взирая на их стеклянную неподвижность, нечто дикое, жестокое и решительное; все это, взятое вместе, испугало своею реаль­ ностью экспериментаторов. Но их страх ско­ ро перешел в ужас, когда их субъект стал разыгрывать с поразительною верностью действие воображаемого зверского убийства. Он стал подкрадываться к невидимому для всех, кроме его одного, садовнику, тихо и осторожно, то припадая низко к земле, то выпрямляясь и делая огромные прыжки. На­ конец, он достиг означенного дерева и, вы­ нув линейку из-за пазухи, ринулся на жерт­ ву и вонзил линейку три раза в воздух. На­ гнувшись, как бы над телом, он долго смот­ рел на него, вытирая все время линейку от крови, которая для него была такою же, ве­ роятно, реальностью, как и он сам для на­ блюдавших за ним. Словом, он исполнил до малейших подроб­ ностей задуманную врачом драму. Вырыл воображаемою лопатой воображаемую яму и зарыл в нее несуществующее тело. Потом он вышел из сада и пошел по направлению полицейской префектуры. Но тут драма оборвалась, и эпилог не мог быть разыгран. Он встретился лицом к лицу со своим на­ чальником, которого, впрочем, не узнал. Ко­ миссар, видя, что он не обращает на него внимания и не отвечает на его зов, подо­ звал двух полицейских и велел его аресто­ вать. Но тут проявилась во всей своей ужас­ ной реальности сила месмеризма, гипноти­ зации, колдовства,— назовем это как угод­ но. Агент, одним взмахом руки, далеко от­ бросил от себя двух товарищей, бывших го­ раздо сильнее его, и продолжал идти вперед так же спокойно, как бы его ничто не оста­ навливало. Тут, к счастью, подоспел доктор магнетизатор и остановил руку комиссара, который уже собирался стрелять в бунтов­ щика агента из револьвера. Он его умолил подождать несколько минут. Подбежав к субъекту, он в несколько пассов окончательно вывел его из гипноти­ ческого состояния. Но на нем лежала более трудная обязанность: спасти агента от серь­ езных последствий, убедив его начальника, что он действительно находился в продол­ жение этих двух часов в состоянии невменя­ емости; что он, словом, совершил между другими воображаемыми преступлениями ряд проступков против службы бессозна­ тельно и должен быть прощен в силу этого. В этом-го и состояла трудность и вместе торжество месмеризма. Опытный гипнотиза- тор вышел великолепно из затруднения. Производя над агентом, что называется на языке магнетизеров passes contraires*, он приказал ему помнить даже наяву его инст­ рукции. «Помните,— приказывал он ему мысленно,— вы должны свалить на мясника преступление. Покажите вашему начальнику орудие смерти — малайский нож. Вы знае­ те, как и все знакомые мясника, что этот нож — его собственность». Затем произошла драма-комедия. Совер­ шенно очнувшийся вдруг огорошил собрав* обратные пассы (франк.). 160 шуюся публику формальным донесением на­ чальнику, что он оставил свой пост для пре­ дупреждения преступления, но, к сожале­ нию, явился слишком поздно. Прибежав в сад, он нашел там мясника над телом не­ счастного садовника и успел вырвать у не­ го один нож, который он и имеет честь представить начальству. И, вынув линейку, он ее серьезно и тор­ жественно подал комиссару. Тот, конечно, как и все присутствующие, зная, что «се malheureux* никогда не пил, тут же ре­ шил, что он сошел с ума. Тогда врач и его три приятеля выступили вперед и, прося начальника повременить с приказаниями, стали укорять агента во лжи. «К ужасному преступлению,— говорили они, — вы присоединяете еще худшее: клевету на невинного человека. Это вы сами убили садовника. Мы следили за вами, мы видели, как вы троекратно вонзили в его спину этот ужасный малайский нож... Покайтесь лучше, сознайтесь в вашем преступлении... Это одно может облегчить вашу участь». Теперь ни комиссар, ни все увеличиваю­ щаяся толпа ровно ничего уже не понимала. Они сочли их одну минуту всех сумасшед­ шими... Но что должен был почувствовать на­ чальник, когда его любимый агент, упав пе­ ред ним на колени, громко покаялся передо всею толпой в своем ужасном преступлении. Комиссар, говорят, побледнел и кончил тем, что поверил. Он приказал «преступнику» ве­ сти себя на место убийства, что тот не ко­ леблясь и сделал, повторив еще раз, что он зарыл тело под деревом и что это видел мясник, на которого он поэтому и пожелал свалить вину... Malheureux, malheureux! — повторял его начальник на все лады, когда врач, подойдя, объяснил ему галлюцина­ цию его агента. Комиссар страшно рассер­ дился и не поверил. Только тогда, когда, разогнав толпу, он отправился с несколь­ кими полицейскими на «место преступления» и увидел, как агент, все еще под влиянием галлюцинации, указал ему на нетронутое место под деревом, уверяя его, что «вот кровь... а вот и труп»; и как, затем, он вы­ ходил из себя, не понимая, почему другие не видят трупа, комиссар понял, что это не шутка врача, но что под «ею кроется нечто более серьезное, нечто действительно ужас­ ное, хотя он и не может еще понять, как это все случилось. Когда агента спросили, при­ творяясь, что верят ему, почему он, честный, заслуженный сержант, совершил такое страшное, бесполезное преступление, то он отвечал, опустя голову, что не знает. «Меня влекла непреодолимая сила,— говорил он.— Сила, которой я был не в состоянии проти­ виться и которая заставляла меня думать и чувствовать, что я поступаю прекрасно, что так и должно быть сделано». Когда ему кто- то напомнил о старухе матери, у которой он был единственным сыном, агент горько заплакал, но продолжал видеть перед собою зарезанный им труп и равнодушно толкал его ногой... Это продолжалось, пока не позвали якобы убитого садовника. Когда тот подошел к нему и спросил, почему он клевещет на себя, агент упал без чувств. * этот несчастный (франц.).