Сибирские Огни № 003 - 1990

Иногда на игрище приходил зареченский Афоня. Я уж не пом­ ню его фамилии, да и внешность у него была заурядная: высокий, узкоплечий, с маленькой головой, только вот жилистые руки были так длинны, что болтались ниже колен. Походка у него была какая- то расхлябанная, руки и ноги — как на шарнирах, но Афоня слыл игроком не только деревенского масштаба. Помнится, если игра случалась в базарный день, на знаменитость приезжали посмотреть даже мужики из окрестных сел. Дело в том, что Афоня обладал по­ разительной точностью и силой удара. Его всегда оставляли бить последним, «на выручку», и, когда, бывало, пробросается вся команда, забивающая шарик, ее судьбу единолично решал этот нескладный, вихляющийся мужик. Выходя на исходную черту, он заметно бледнел маленьким ост­ роносым лицом, движения его становились скупыми, точными, даже красивыми,— Афоня весь преображался. Сложнейший миг: в подброшенный кверху шарик с расстояния в три-четыре метра надо попасть палкой-шаровкой, да так, чтобы шарик не вбок полетел и не вниз, а вдаль и вверх, и от дальности его полета зависит главное: успеют ли игроки вынести с поля свои шаровки? Успеют — значит, победа, нет — поражение, коман­ ды меняются местами: идите, слабаки, «голйте» в поле. И вот, когда Афоня выходил к исходному рубежу для удара, замирали, разинув рты, не только свои, но и противники, то есть «голящие». Афоня каменел на секунду, потом требовал подачи у «голя- щей» матки. — Давай! — шептал он бескровными губами. Шарик взлетал высоко над головами, в него со свистом летела длинная палка-шаровка — попал! От мощного удара, вырезанный из березового корня, железной крепости и такой же тяжести, вели­ чиной поменьше мужского кулака шарик взвивался кверху и уда­ лялся, стремительно уменьшаясь в размерах, пока не превращался в точку, а случалось, и совсем скрывался из глаз, истаивая в синем весеннем небе... И только теперь проходило всеобщее восторженное оцепенение, «голящие в поле» бросались искать шарик, чтобы успеть добросить его своей матке, «засолить лунку», пока противники сбегают за сво­ ими шаровками. И вот тут-то наступал решающий миг состязания! Позабыв о возрасте и солидности, бывало, бородатые дяди, которые в нормаль- ной-то жизни не только лишнего слова, но и лишнего жеста себе не позволяли, вдруг превращались — мало сказать, в ребятишек — в натуральных дикарей. С гиканьем и воем бросались они в поле, сметая и сшибая все на своем пути, и, казалось, нет в их жизни другой цели, кроме одной: выхватить у противников, как головешку из огня, свою шаровку, добежать с ней назад, до заветной черты. Но и «голящие» не дремали. Были такие хваты, что, подпрыг­ нув, ловили летящий со скоростью пули шарик, изо всей силы ки­ дали его своей матке, и та тоже должна была поймать, обязательно поймать в ладони этот отсушающий, обжигающий руки шарик и успеть «засолить лунку». Конечно, в пересказе, в описании игра теряет свою динамич­ ность, а на самом деле все решается в мгновение ока. Если наблюдать со стороны, то покажется, что люди бестолково, на последнем пределе сил носятся по полю с дикими воплями, сшибаясь, бросаясь друг дру­ гу под ноги, кувыркаясь через голову,— все решает миг, подвласт­ ный лишь быстроте, ловкости, выносливости. Тот же Копка Коптев — лентяй, хвастунишка, мужичонка с ветром в голове,— но как преображается он в игре! Откуда взялась ловкость, сила, удаль молодецкая? В броске — любо поглядеть, в бе­ ге — донскому скакуну за ним не угнаться! Красив, силен русский и