Сибирские Огни № 003 - 1990

те представление о том, будто именно в плане наиболее точно отражаются общест­ венные потребности, а механизм рынка для этого совершенно не подходит. Ретроспек­ тивный анализ разработки и осуществления среднесрочных планов в СССР показал, сколь ошибочным оказалось это канониче­ ское представление: фактические результа­ ты экономического и социального развития лишь в редких случаях подтверждали обос­ нованность плановых проектировок1. Научная концепция ценообразования в первой пятилетке была отброшена, вместо нее утвердился произвол. Цены на средства производства были резко отклонены вниз от их стоимостей, чтобы при ограниченных фи­ нансовых ресурсах производители могли приобретать больше средств и предметов труда, чем было бы возможно при нормаль­ ном рыночном хозяйстве. Эта ориентация на дешевизну средств производства, обус­ ловившая хроническую убыточность пред­ приятий тяжелой индустрии, в качестве «обратной стороны» имела дороговизну предметов потребления. Иными словами, ог­ рабление потребителей. Общеторговый ин­ декс цен промышленных (непродовольст­ венных) товаров составил в 1932 г. 845,7% относительно 1927/28 гг.1 2. Цены же на продукцию промышленности группы «А» с 1 октября 1928 г. по 1 апреля 1932 г. чуть уменьшились3. Цена практически перестала выполнять функцию выражения стоимости и быть точным ориентиром при принятии обоснованных с позиций подлинной народ­ нохозяйственной эффективности решений о распределении инвестиций. И. В. Сталин ре­ шительно не посчитался с известным ленин­ ским положением о том, что цена — это проявление закона стоимости и о независи­ мости первой от второй можно говорить лишь для издевательства над наукой4* *. Хотя с того времени было проведено не­ сколько улучшений в ценообразовании под флагом приближения цен к общественным издержкам производства, современная «си­ стема» цен по-прежкему зиждется на де­ формациях начала 30-х годов. До сих пор розничные цены воспроизводят инерционные последствия «революции цен», нокаутиро­ вавшей тогда традиционные основы их фор­ мирования. Эта революция сказывается сегодня и в форме десятикратного повыше­ ния цен на импортные потребительские то­ вары перед их реализацией на внутреннем рынке. Из глубины 30-х годов идет и инфляцион­ ная волна, только недавно получившая офи­ циальное признание. Перекачка, начиная с 1-й пятилетки, рабочей силы в тяжелую ин­ дустрию и строительство сопровождалась стремительным увеличением фонда заработ­ ной платы в отраслях, не создающих потреби­ тельские товары, и степень удовлетворения потребительского спроса стала падать. Первая пятилетка положила начало и от­ рыву оплаты труда от его количества и ка­ 1 В данной связи автор может сослаться на свою статью «Цели среднесрочных планов и их осуществление» в журнале «Экономика и органи­ зация промышленного производства» («ЭКО»).— 1987,—№ 11. 2 Б а р с о в А. А. Указ соч.—С. 113. 3 М а л а ф е е в А. Н. Указ соч.-- С. 400. * Л е н и н В. И. Поли. собр. соч.—Т. 25. — С. 46. чества. Это неизбежно проистекало из игно­ рирования товарно-денежных отношений и волюнтаризма в политике заработной платы. Товарное производство органически предпо­ лагает распределение по труду: действие Закона стоимости выражается, в частности, в том, что обмен товарами выражает обмен трудовыми эквивалентами, воплощенными в реализуемых продуктах труда. Практика оценки трудовых затрат работников далеко отошла от теоретических постулатов. Зара­ ботная плата была резко повышена для за­ нятых в тяжелой, затем и в оборонной про­ мышленности. В неприоритетных же отрас­ лях (легкая промышленность, торговля, сфера обслуживания населения) низкие за­ работки замораживались на длительное вре­ мя. Динамика оплаты наиболее квалифици­ рованного труда (инженерно-технический персонал, научные работники) стала отста­ вать от роста оплаты труда менее квали­ фицированных работников. Как политикой заработной платы, так и практикой нера­ ционального использования исследователей и специалистов на подсобных работах (в сельском хозяйстве, строительстве, на овощ­ ных базах и т. п.) государство нанесло ог­ ромный урон престижности интеллектуаль­ ного труда. Пора развенчать миф о «культурной рево­ люции», якобы произошедшей в СССР в до­ военное время. Эксцессы сплошной коллек­ тивизации, политические репрессии привели, в частности, к тому, что часть населения лишилась возможности обучаться в школе либо на курсах ликвидации неграмотности. По переписи 1939 г. 20% населения СССР в возрасте свыше 10 лет, были неграмотны­ ми1. Средний уровень образования рабочих накануне Отечественной войны составлял 3 —4 класса2. Отмечу также невнимание ста­ линского режима к профессиональному обу­ чению молодежи. Только накануне войны началось формирование сети училищ трудо­ вых резервов, которая долгое время охваты­ вала лишь относительно небольшую часть вступающей в трудовой возраст молодежи. Печальной оказалась судьба интеллигенции: значительная ее часть подверглась репрес­ сиям; многочисленные административные притеснения, идеологические ограничения мешали творческой деятельности людей. Пренебрежение интеллектуальным потен­ циалом страны ныне обернулось шабашом некомпетентности в управлении и нетерпи­ мым отставанием в науке и промышленной реализации результатов исследований от развитых капиталистических стран. Это отдаленное эхо прошлого тревожно проявило себя ныне в условиях развертыва­ ния в мире с начала 80-х годов новой техно­ логической революции — СССР оказался явно не готовым к ней: нет необходимого задела в фундаментальных исследованиях и опытно-конструкторских разработках; ни­ зок уровень профессиональной подготовки большинства работников и производствен­ ной культуры в сфере гражданского произ­ водства; предприятия безразличны к техни­ ко-технологическим нововведениям револю­ ционного типа. 1 Известия.— 1989,— 19 января.—С. 3. * Коммунист.— 1987,—№ 16.—С. 20.